Александр тарасов хоккеист. Наши легенды. Анатолий Тарасов. Вспоминает Борис Майоров. «Хоккей не любит кислые физиономии»

Александр Тарасов родом из села Курумоч, что недалеко от Тольятти. Когда у ХК «Лада» возникли сложности с обеспечением своей хоккейной школы, предложили Саше переехать. Они с отцом посетили Пензу, посмотрели на наши условия и согласились, — рассказал о своём воспитаннике главный тренер «Дизелиста» Сергей Ёрхов . — Как хоккеисту Тарасову многое дано от природы. В первую очередь, он чувствует игру. И даже небольшой по хоккейным меркам рост не мешает ему играть на хорошем уровне в . Можно с кем-то сравнивать, но игрок своеобразный. Вроде бы неброское, но поставленное катание — природные данные, плюс работа в детском возрасте. В стрессовых ситуациях разбирается чётко, грамотно. Не случайно стабильно выходит на реализацию буллитов. Играет с холодной головой. Говоруном не назвать, но парень с чувством юмора. В основном проявляет лидерские качества на льду.

Дальнейшее покажет, могут ли повредить карьере Тарасова его скромные габариты. Обратных примеров — масса. Саша умеет держать удар, сам владеет силовыми приёмами. Использует свои плюсы, что должно помочь ему в становлении. Со второй половины сезона, игроков «Дизелиста» начали привлекать к тренировкам первой команды. Это ступень к переходу на уровень выше. Как я понял, сейчас руководство клуба заинтересовано, чтобы больше наших ребят играло за «Дизель».

— Как вы попали в пензенскую хоккейную школу? – вопрос Александру Тарасову .
— Играл за тольяттинскую «Ладу» три года назад. Стал разваливаться клуб, моему отцу позвонил тренер и пригласил в Пензу. От переезда ничего не потерял.

— Что считаете своей сильной стороной?
— Быстроту ног — благодаря упорным тренировкам в Тольятти, у первого тренера Николая Комарова. Он много внимания уделял катанию, с шести утра мы уже занимались ледовой подготовкой.

— В хоккей вас привели родители или у самого было желание?
— Отец играл в хоккей. Он сразу решил, что если родится сын — пойдёт по его стопам. В три года привёз меня на коробку, в Курумоче ещё. Толкнул — я сам покатился, никто не помогал, до борта доехал… И уже сам, как-то легко, научился кататься. Вот сейчас смотрю — все со стульчиками на льду начинают. У меня прошло иначе.

— Удавалось ли успешно совмещать хоккей и среднюю школу?
— Со второго класса я переехал в Тольятти. Жили рядом со школой. Сначала тройки были, мама грозила: «На тренировку не пущу, если будешь плохо учиться». Я больше хотел тренироваться, чем учиться, и несколько отстал по учёбе. Надеюсь наверстать, но хоккей на первом месте.

— Одноклассники не завидовали по поводу ваших занятий спортом?
— Всегда хорошо общались со мной. Если просил что-то подсказать — непременно видел помощь.

— Как родители отнеслись к вашему переезду в Пензу?
— Родители переживали, поскольку уехал до совершеннолетия. Сейчас всё хорошо: приезжают они ко мне, а на Новый год — я к ним.

— Расскажите, как проводите свободное время.
— Люблю погулять по городу с друзьями, иногда заходим куда-нибудь в кафе покушать. Мы не так часто гуляем, в основном у нас школа и тренировки. Но иногда выпадает возможность пройтись по центру города.

— Тяжело ли соблюдать режим и правильно питаться?
— Мне нужна мышечная масса, поэтому режим мой следующий: пораньше лечь спать. Выполняю: ложусь в 11 или не позже 12. Это чтобы прийти на тренировку выспавшимся и полным сил.

— Расскажите о своём распорядке дня.
— Мы живём в училище олимпийского резерва. Утром нас будят кураторы, сам могу спать до 12. А кураторы будят… Заправляем постель, умываемся, завтракаем, идём в школу, учимся до двух часов дня. Потом обед, затем тренировка. А вечером, если силы есть, сходим с друзьями погулять. Когда совсем уставшие, то поужинаем и отдыхаем — кто музыку слушает, кто фильмы смотрит.

— Как называется ваш любимый фильм?
— «Приключения Шурика». Ещё люблю музыку 80-х и шансон, особенно песни Михаила Круга. В команде всегда разная музыка звучит — по настроению включаем.

— Свою первую заброшенную шайбу помните?
— Первый официальный матч был в Тольятти. Обыграл защитника один в один, вратарю удачно бросил (уже не помню, как) и забил. Выиграли 3:1, я забил все три шайбы.

— Как относитесь к силовой борьбе?
— Нужно играть в силовой хоккей и тот, кто боится, выше не пойдёт. Мне нравится канадская манера, смотрю и выбираю моменты, как правильно применять силовые приёмы.

— Игру на пятачке у канадцев подмечаете?
— Я думаю, это показательный момент. Если хоккеист просто стоит и смотрит игру, как часто случается у нас, его никто не толкает — он чувствует себя в своей тарелке. Но когда канадцы напрягают своим прессингом и у тебя от него раздражение идёт — тогда ты не знаешь, куда повернуться и момент уходит. Или пас получается неточным, или ты не в том месте оказываешься — прессинг достигает цели.

— Часто ли тренеру приходится повышать голос в раздевалке, чтобы встряхнуть команду?
— Тренер повышает тон, когда мы расслаблены. Если хорошо отыграли период, ведем в счёте — тоже надо команду встряхнуть. Ну, и мы перед выходом на лёд все подбадриваем друг друга.

— Тренер всегда прав?
— Когда сажает на лавку и думаешь: «Вроде же всё правильно сделал»… Но ведь не пойдёшь тренеру поперёк, у него работа такая. Если уж посадил тебя, значит — за дело. Обижаться лучше на самого себя и подумать: что сделал не так, как исправить ситуацию.

— Есть любимое упражнение на тренировке?
— Самое интересное — бить вратарям буллиты! Достаточно часто мне доверяют их исполнять.

Говорят, вратари стараются по взгляду разгадать замысел буллитмейстера. Трудно ли обрести уверенность при выходе один на один с вратарём?
— Мандража нет. Когда выхожу, знаю, что буду делать и делаю, что задумал. Я вот не смотрю вратарю в глаза, а слежу за его движениями: выкатился он или остался в воротах. Не думаю, что им по взгляду удается отгадывать намерения атакующего. Вот если вратарь смотрит в глаза, а я сфокусировался на шайбе, то он просто выкатывается вперёд и тогда может переиграть. Поэтому я еду и слежу за ним, никакой помехи своим взглядом он мне создать не может.

— Есть ли кумиры? У кого стараетесь что-то заимствовать?
— Павел Дацюк. Очень умный игрок, руки хорошие. Вот он один в ноль выходит, я стараюсь запомнить, что и как он делает.

— Почему выбрали 81-й номер?
— Нас спрашивали в команде, под каким номером хочется играть. Выбрал бы 9-й — отец играл, да и я в Тольятти с таким номером выступал. Сейчас взял свободный, который в сумме дает девять.

— Кто должен присутствовать на трибуне «Дизель-Арены», чтобы вас излишне было настраивать на матч?
— Родители. Например, когда отец смотрит матч, я всегда понимаю, что должен забить в этой игре. Если не забью, он ничего плохого мне за это не скажет, но уверен — останется разочарованным.

— Ваша первостепенная задача на сегодняшний день?
— Вырасти, набрать массу. Больше забивать, стать лидером команды. Чтобы тренер видел мои успехи и выпускал на лёд всё чаще.

— У вас есть хоккейная мечта?
— Есть такая мечта — играть в НХЛ. Но этого, наверное, хочет добиться любой игрок. Стараться надо, и будь что будет.

— Несколько слов болельщикам пензенским болельщикам.
— Хотелось бы видеть больше зрителей на матчах «Дизелиста», слышать их поддержу. Это придаст силы и позволит выигрывать больше матчей. Но если даже мы уступили, то пусть будут вместе с командой. Когда болельщики аплодируют, то легче переносишь неудачи. И мы постараемся своих зрителей поблагодарить.

Одно из самых ярких воспоминаний о сборной – лозунг: «Здесь нет ни динамовцев, ни цсковцев, ни спартаковцев. Все вы – сборная Советского Союза».

Каждый тренер имеет свое лицо. Конечно, тренировки Тарасова отличались от тренировок Новокрещеного, который тогда работал в «Спартаке» старшим тренером. Это по теперешним временам, как я понимаю, абсолютно нормальное явление.
У каждого тренера свои подходы. Про Анатолия Владимировича говорили, что у него жуткие и совершенно невыносимые нагрузки. Я бы так не сказал. Я почти 10 лет играл в сборной Советского Союза и не помню, чтобы нас выносили с тренировок. Мы сами уходили на собственных ногах.
По сравнению с тем, что дают некоторые тренеры сейчас в российском хоккее, это были цветочки. Я сейчас это понимаю, ну а тогда это было несколько иное восприятие, потому что считалось, что у него такие нагрузки, что человек вообще выдержать их не может, и век хоккеиста под управлением Тарасова короток, пять-шесть лет. Но некоторые играли там всю жизнь по 10 с лишним лет и ничего, «выжили» и до сих пор вспоминают Тарасова с теплотой.

Удивительное дело: пока Анатолий Владимирович тренировал ЦСКА, у него играли выдающиеся хоккеисты и многие из них были недовольны тем, как он ведет тренировочный процесс, насколько он требовательный, насколько он щепетильный в работе, непримиримый порой и так далее. Закончив играть, они, для меня, например, неожиданно поменяли свое мнение. Как-то я делал передачу. Она называлась «Архив Бориса Майорова», воспоминания о тех людях, с которыми я общался. Это Локтев, Альметов, Александров, Чернышёв, Тарасов, Эпштейн, Бобров и так далее. Я приехал с маленькой бригадой к Александру Павловичу Рагулину, чтобы взять у него интервью о Тарасове. И когда я вошел в комнату Александра Павловича, я удивился. На стене висел довольно большой портрет Анатолия Владимировича Тарасова. Я ему говорю: «Саша, как же так? Вы же его терпеть не могли в ЦСКА?» И он мне отвечает: «Ты знаешь, это великий человек. Если бы не он, мы бы не достигли тех высот, которых удалось достичь. Это первое. И второе, мы бы неизвестно где были. Мы стали людьми под его управлением и, завершив хоккейную карьеру, нашли место в жизни». Это Александр Павлович Рагулин.
Тарасов настолько был требовательным, что эту требовательность игроки иногда не могли принять. Хотя еще раз говорю, что по нагрузкам там ничего страшного не было.

Хочу сказать о другом. Я довольно часто бываю на Ваганьковском кладбище. У меня там похоронены родители, две сестры, брат. Я никак не могу пройти мимо могилы Анатолия Владимировича и Аркадия Ивановича Чернышева. Первое время, когда поставили памятник Анатолию Владимировичу, меня несколько удивляла надпись: «Великому тренеру», еще что-то. Я считал, зачем делать такую надпись, когда несколько пафосно, это с одной стороны, а с другой стороны, многие и так знают, что это великий тренер, а многие, может быть, с этим и не согласны. Я сейчас понимаю, насколько правильно все это изображено, насколько правильно написано. Это действительно великий тренер, который явился одним из авторов, если не номер один, развития и существования нашего отечественного хоккея.

Анатолий Тарасов говорил, что ему повезло родиться рядом со стадионом «Динамо». «Лет в 10-11 я записался в динамовцы. После тренировки нам давали талоны на 3 рубля. Представляете, что это? Можно было 20 бутербродов с колбасой маме купить». Летом играли в футбол, зимой в русский хоккей — с мячом. «Шайбу! Шайбу!» — всё это началось уже после войны.

«Осваивать сказали. А как? У нас ничего, кроме книжки с правилами, не было, — рассказывал он. — Мы только слышали какие-то небылицы о канадцах… Я стал просить фильм показать. Ответили: нет, делайте свой хоккей, а то будете копировать. И правильно сказали!»

Тарасов поехал в Чехословакию, купил образцы клюшек для нового хоккея. В СССР их разобрали, пытаясь понять, из какого дерева сделаны, а потом по всей стране искали нужную породу (ильм семейства вязовых). Шайба, с которой никто не понимал, как управляться, попадала в коньки, те — вдребезги. Начались эксперименты с лезвием. Ворота всё время падали, на лёд выходили в футбольных щитках… «На морозе играли. Утром — хоккей с мячом, вечером — хоккей с шайбой. Никаких тренеров не было. Мы с Чернышёвым были играющими тренерами. Назначили нас голосованием».

Они с Аркадием Чернышёвым и установили рекорд, который, кажется, никто не превзойдёт. Девять лет подряд (1963-1971 гг.) под их руководством сборная СССР по хоккею с шайбой выигрывала все международные турниры.

Сборная команда СССР по хоккею 1971 года. Слева — Анатолий Тарасов, справа — Аркадий Чернышёв. Фото: РИА Новости / Юрий Сомов

«Книгу „Родоначальники и новички“, над которой он закончил работать в начале 90-х, удалось издать в России лишь 5 лет назад, тогда как в Америке она в переводе вышла в 1995 г., — рассказывает „АиФ“ внук тренера и президент всероссийского клуба юных хоккеистов „Золотая шайба“ Алексей Тарасов . — Здесь книга была никому не нужна, там её вовсю использовали. Собственно, 5 лет назад в знак благодарности Тарасову был присуждён приз Гретцки , вручаемый иностранцам за вклад в развитие американского хоккея. А мы? Я не хочу давать оценок, но я же слышу мнение специалистов: хоккей, в который сейчас играют в Северной Америке, вырос из советского, того, что был у нас в 70-х. А наш хоккей сейчас — это продолжение хоккея, в который играли канадцы, когда их обыгрывали Тарасов , Чернышёв , Тихонов . То есть мы как бы поменялись местами. Они изучили нас, развили и двинулись дальше. А мы как-то не особо решили применять интеллектуальные усилия. Хоккей — это ведь не просто бегать с клюшкой. Быть может, Анатолий Владимирович понимал это лучше других».

«Иди в метро, шкет»

В 70-м 18-летний Третьяк впервые стал чемпионом мира. В том году он купил «Жигули». «Тарасов на машине ездить не разрешил. Сказал, чтобы я, шкет, шёл в метро толкаться, — вратарю это полезно. „Шкет“, „полуфабрикат“ — это было обычное обращение, но ему слова никто поперёк не мог сказать», — вспоминал он.

Слова поперёк не сказала отцу и 20-летняя дочь Татьяна , начинающий тренер. Тот написал в «Правде», что Федерация фигурного катания, видимо, обалдела, раз доверила девчонке работать в сборной. «Ещё не хватало, чтобы я ему что-то говорила. Он-то лучше знает». Только после пятой победной Олимпиады Татьяны Тарасовой отец сказал ей: «Здравствуй, коллега».

«Мне от него не доставалось. Чувствовал себя любимым внуком. Хотя понятно, что с меня спрос меньше, чем с дочерей. Я, честно, не помню, чтобы он голос повышал. В семье старались не нарываться, проверяя его на прочность. Не то чтобы были какие-то правила, просто все понимали: не надо мешать человеку, занятому серьёзным делом… А делом он был занят всегда: писал книги, статьи, придумывал упражнения, готовился к тренировкам. Если не хоккей, то работал в саду, солил грибы, что-то готовил…

Был тонким психологом, в каком-то смысле артистом. На столе у него лежали книги Чехова, Станиславского, дед в них что-то помечал и потом применял в тренерской работе. Изучал каждого игрока, искал ключ, позволяющий достать из человека ресурсы, о которых тот и не подозревает. Гениальный мотиватор. Мог запеть „Интернационал“ в раздевалке, замолчать, обругать, похвалить… Был случай: решил, что для формирования характера игрокам не повредит прыгнуть с вышки в бассейне, и сам прыгнул, чтобы пример показать. А он и высоты побаивался, и плавал плохо. „Приземлился“ неудачно. Помню, в семье говорили, что отшиб всё, что можно. Но в этом был весь Тарасов — когда считал правильным что-то сделать, он не видел преград».

Анатолий Тарасов (слева) и вратарь Владислав Третьяк на тренировке. Фото: РИА Новости / Дмитрий Донской

Неудобный человек

Татьяна Анатольевна говорит, что два раза в жизни видела слёзы отца. Первый, когда попали в аварию на машине и ручка двери пробила ей, 7-летней, голову. Второй — когда в 1969 г. после матча ЦСКА со «Спартаком» с него сняли звание заслуженного тренера.

«Есть такая категория начальников — специалисты широкого профиля. Вчера — за сельское хозяйство в ответе, сегодня — за спорт, завтра — за медицину. Дед же терпеть не мог дилетантов, лезущих в хоккей. Проявилось это ещё в конце 40-х, когда случился конфликт с Василием Сталиным . Тот стал назначать игроков в команду. Потом история со «Спартаком». Несогласный с решением судьи, не засчитавшего ЦСКА шайбу, Тарасов увёл команду в раздевалку. На трибуне сидел Брежнев и полчаса курил, ждал, когда игра возобновится… Через несколько дней после матча его лишили звания заслуженного (вернули в том же году. — Ред.). О том, как он переживал, знаю только со слов других. Это был удар не потому, что Тарасов лишился какого-то звания. Он понимал, что эпизод может поставить крест на его работе. Но в той ситуации он иначе поступить не мог.

Он был неудобен для начальства, не мог, не хотел идти на компромиссы, потому что слишком уважал своё дело. В результате по совокупности разных факторов их с Чернышёвым отставили из сборной. Видимо, последней каплей стала Олимпиада-72 в Саппоро. Время было нервное, начальники хотели, чтобы мы сыграли с чехами вничью, подарили друзьям из соцлагеря «серебро». А наши разгромили чехов 5:2.

Анатолий Тарасов дает наставления игрокам сборной СССР. Фото: РИА Новости / Александр Макаров

72-й год и для Тарасова, и для Чернышёва был очень тяжёлым. Отставка. В результате они не везут сборную на Суперсерию с канадцами, о которой столько разговоров (серия из 8 товарищеских матчей. — Ред.). Конечно, дед прокручивал в голове, думал, какие бы решения принял, будь он со сборной. Это ведь была его команда. Но в переживаниях не было, думаю, эгоизма, потому что для него на первом месте был хоккей, а не он в хоккее.

Кстати, о Суперсерии. О ней, по свидетельствам, договорились ещё в 1964 г. Дед с Аркадием Ивановичем при помощи Гагарина получил добро от Хрущёва. Но Суперсерия случилась только через 8 лет. И, по одной из версий, канадцы так долго не соглашались на встречу с СССР, потому что хотели, чтобы Тарасова убрали из сборной. С ним их шансы на победу были значительно меньше » .

«Хоккей не любит кислые физиономии»

1995 г. Профессор-уролог, делая анализы, занёс Тарасову инфекцию. Поднялась температура, случился инсульт. «Я около его койки говорю: «Папа, милый, если б ты знал, что сегодня твой любимый отечественный хоккей проиграл, — писала Татьяна Тарасова. — Рядом стояли врачи, и вдруг у него первый за много дней осознанный взгляд, он глазами мне показывает что-то, и все аппараты заработали, сердце застучало, он пришёл в себя… Он хотел жить, но потом в какой-то момент понял, что нет больше сил бороться».

«Сначала отставка из сборной, потом он вынужден был уйти из ЦСКА. Наверное, если бы мог продолжать тренировать, то и пожил бы подольше. Но я не могу сказать, что в „жизни после“ он производил впечатление потерянного человека. Дед читал лекции, писал, посвящал себя теории хоккея. Он с игрой оставался до самой смерти. И его вклад измеряется не столько медалями, сколько работами. Методикой, по которой до сих пор люди тренируются».

Анатолий Тарасов проводит тренировку с юными хоккеистами. Фото: РИА Новости / Игорь Костин

Кадры хроники. Пожилой Тарасов на костылях проводит разминку с начинающими игроками: «Прибавить страсти! Молодой человек, я вами недоволен! Всё время шевелите мозгами! Хоккей не любит кислые физиономии!»

«Золотая шайба» — его детище (Тарасов основал всесоюзный турнир среди детских команд в 1964 г. — Ред.). Дед никогда не был там просто свадебным генералом, занимался «Золотой шайбой» всегда. Когда речь шла о мальчишках, он, не обращая внимания на здоровье, занятость, отправлялся в самые дальние уголки страны, объездил всю Россию. Сколько из «Золотой шайбы» вышло легендарных игроков! Понимаете, он оставил после себя дело, которое не просто носит его имя, а живёт, прививает любовь к хоккею. Другой вопрос — как живёт? Я езжу по регионам, вижу, какая сложная ситуация. Нужны лёд, форма, всё дорого. Мальчишки играют не пойми в чём, где-то с мячом вместо шайбы, потому как защитной экипировки нет. Не существует какой-то широкой господдержки, хотя, казалось бы, речь идёт о том, чтобы наши дети не пили, не курили, а занимались спортом. Вот поэтому мне бы хотелось, чтобы о «Золотой шайбе» — о том, откуда ноги у хоккея растут, вспоминали не только в день 100-летнего юбилея или Олимпийских игр. Не должно всё это держаться только на энтузиастах » .

Татьяна Тарасова у памятной доски, установленной в честь ее отца на доме №75 по Ленинградскому проспекту. Фото: РИА Новости / Алексей Никольский