Партнер людмилы белоусовой на льду. Белоусова и Протопопов – история вечной любви. Вычеркнуть из списков
Вчера после тяжелой и продолжительной болезни умерла Людмила Белоусова. Ей был 81 год.
Белоусова-Протопопов – знаменитый дуэт в фигурном парном катании.
Вряд ли их хорошо помнят в мире, но для людей моего поколения они были первыми спортсменами, завоевавшими золото на престижных мировых соревнованиях по фигурному катанию.
Это потом одно время наши фигуристы выигрывали все в одну калитку, а тогда победа Белоусовой и Протопопова стала сенсацией. Как мы гордились, что наши — лучшие!
Именно после их победы страна стала массово смотреть соревнования по фигурному катанию, а детей начали отдавать кружки и школы по фигурному катанию.
Эти фигуристы были уже немолоды (так мне в детстве казалось, да и им было уже под 40 лет) и некрасивы, но когда они катались на льду под музыку Сен-Санса, то казались прекрасными.
Я помню, что когда они начали проигрывать молодым Родниной и Уланову, то многие этим возмущались: казалось, что судьи подыгрывают молодежи. Но как показало время, судьи не ошибались. Роднина и Уланов двигались быстрее, прыгали более сложные прыжки – и с тех пор фигурное катание развивается только в этом направлении.
Хотя иногда бывали попытки сделать ставку на красоту движений.
Потом неожиданно для всех Белоусова и Протопопов попросили убежища на Западе.
Конечно, теперь их можно понять. Ведь они продолжали выступать уже в балете на льду, а большая часть денег за выступления поступала в казну. Им же хотелось оставить все себе за вычетом, допустим, налогов.
А любовь зрителей, их уважение на хлеб не намажешь, да и забываются кумиры со временем.
Интересно, вспоминали бы мы сегодня Белоусову, если бы не тот давнишний побег?
Но тогда советским людям было обидно и непонятно, почему их кумиры так поступили. Протопопов пережил блокаду Ленинграда, Белоусова – дочь танкиста – зачем они ушли к чужим?
Пришлось нам полюбить Роднину, хотя и она потом уехала в США, но это уже было после развала СССР.
С тех пор уже никто не ждет верности от спортсменов, да и друг от друга. Возобладало мнение, что Родина, любовь болельщиков – это ерунда по сравнению с деньгами.
И в этом мировоззрении Белоусова и Протопопов оказались новаторами.
Разумеется, лидером в паре был Протопопов. Говорят, что Людмила имела мягкий характер и слушалась мужа. Но все равно, как она могла оставить всех родных, знакомых – ведь им нельзя было приезжать в Россию, пока они не получат швейцарское гражданство, а получили они его только через 15 лет? Помню, что в газетах писали, что Людмила умудрилась забрать с собой швейную машинку. Это так трогательно. Как она ее протащила на гастроли?
Стали ли они счастливее оттого, что уехали? Вряд ли они рассчитывали, что застрянут в маленькой деревушке на столько лет и будут с трепетом ждать обретения гражданства. Но обратного хода уже не было. Их звали хотя бы приехать в гости уже при Горбачеве, но они страшно боялись, что если выберутся хотя бы ненадолго из Швейцарии, то обратно их уже не пустят. Не знаю, правда ли там все так строго.
Немного биографических сведений.
Олег Протопопов родился в довоенном Ленинграде в семье балерины Агнии Гротт. Отца он не помнил – тот бросил семью, когда мальчуган был совсем маленьким. Вместе с мамой они все 900 страшных дней оставались в блокадном городе, испытали на себе все ужасы войны. Олегу в год начала войны исполнилось 9 лет.
После Победы мама вернулась в театр. Её сын тоже мечтал быть связанным со сценой – готовился стать музыкантом. Однако в ленинградском Доме пионеров юному пианисту заявили – полное отсутствие слуха ставит крест на его обучении. Приблизительно в это же время отчим (Агния Гротт повторно вышла замуж) подарил парню коньки…
Людмила Белоусова и вовсе была дочерью танкиста. Родилась в Ульяновске на три года позже своего будущего супруга. Потом семья перебралась в Москву. Фигурным катанием Люся увлеклась благодаря кинематографу. Особое впечатление на нее произвела кинолента «Весна на льду», после просмотра которой она сразу же отправилась записываться в секцию фигурного катания.
Она специализировалась на парном катании, у нее был партнер, но потом пара распалась. Людмила пыталась перейти в одиночное катание.
В 1954 году на тренерском семинаре Людмила познакомилась с Протопоповым, договорились переписываться… А буквально через несколько месяцев Олег предложил Людмиле переехать в Ленинград. Через 3 года они поженились.
Но в первую очередь они были спортивной парой. Одно время у них были тренеры, но ни с кем из них Протопопов не мог сработаться. В итоге тренером и постановщиком номеров стал он сам.
К 1957 году Белоусова и Протопопов были серебряными призёрами первенства СССР и мастерами спорта.
На международной арене дебютировали в 1958 году. Технический арсенал спортсменов был небогатым, к тому же сказалась неопытность, поэтому они перенервничали и выступили на чемпионате Европы 1958 года не очень удачно — допустили ошибки, исполняя несложные элементы. На чемпионате Европы 1959 года допустили падение, судьи выставили в среднем оценки 5,0-5,1. На своей первой Олимпиаде 1960 в США пара получила оценки с большим расхождением: от 4,6/4,5 канадского судьи до 5,2/5,2 от австрийского и швейцарского судей.
Первый успех пришёл в 1962 году: фигуристы наконец впервые выиграли чемпионат СССР (с восьмой попытки!) и заняли 2-е места на чемпионате Европы и чемпионате мира, где пара уступила канадской паре О. и М. Джелинек одним судейским голосом и лишь одну десятую балла. В 1963 пара поставила произвольную программу на джазовую музыку, получая средние оценки уже на уровне 5,7-5,8. На чемпионате Европы 1964 года в обязательной программе пара получила более высокие оценки, чем М. Килиус — Х.-Ю. Боймлер (ФРГ), но по большинству мест уступили им, в произвольной программе пара из ФРГ также обошла советскую пару и выиграла. На Олимпиаде-64 неожиданно с преимуществом в один судейский голос обыграли Килиус и Боймлера, благодаря высокому уровню согласованности, синхронности и гармоничности катания, были исполнены красивые спирали, комбинация прыжков шпагат и аксель в полтора оборота, двойной сальхов, несколько поддержек, включая зубцовое лассо в два оборота. Почти все судьи выставили оценки 5,8-5,9.
На своей третьей Олимпиаде (1968)пара выиграла обе программы. В оцененной журналистами, как триумфальной, произвольной программе на музыку Рахманинова и Бетховена чисто были исполнены: комбинация двойной риттбергер — шаги — аксель в полтора оборота, двойной сальхов, 7 разнообразных поддержек, включая зубцовое лассо и лассо-аксель, а также огромная по длине спираль в позе либела, длившаяся 15 секунд.
Однако затем пара стала проигрывать более молодым советским парам, чрезвычайно усложнившим программу. На чемпионате мира 1969 года спортсмены допустили несколько ошибок и заняли третье место. В 1970 году на чемпионате СССР лидировали после исполнения обязательной программы, однако по сумме двух видов остались лишь четвёртыми и не попали в сборную страны (впоследствии заявили о судейском сговоре). На чемпионате СССР 1971 года пара лишь шестая, а в апреле 1972 — третья, но в отсутствии сильнейших пар, после чего спортсмены покинули любительский спорт.
Затем они 7 лет выступали в составе ленинградского балета на льду.
В 1979 году супруги решают бежать из страны. Сыграли и личные мотивы – накопившиеся обиды на спортивных чиновников, и корыстные – так, в 1977 году за участие в шоу в нью-йоркском «Мэдисон Сквер Гарден», фигуристам заплатили за выступление 10 000 долларов наличными, а затем им пришлось сдать эти деньги в Госконцерт – такие тогда были правила.
24 сентября 1979 года Протопопов и Белоусова должны были вылететь из Швейцарии в Ленинград после гастролей. Вместо этого они явились в местное полицейское управление и написали заявление. Им предоставили политическое убежище.
Кстати, во время турне пара заработала хорошие деньги – 8 тысяч долларов, но не оставила их себе. Протопопов тогда заявил жене: «Я точно знаю, нас начнут поливать грязью. Поэтому эти деньги мы себе не возьмем».
Звёздная чета обосновалась в деревушке Гриндельвальд. Время от времени они где-то выступали, и на полученные гонорары жили.
В 1995 году получили швейцарское гражданство, после чего смогли выступить на открытии чемпионата Европы в Софии (1995).
25 февраля 2003 года, впервые за 20 с лишним лет, Белоусова прилетела вместе с Протопоповым в Россию по приглашению Вячеслава Фетисова. В ноябре 2005 года посетили Россию по приглашению Федерации фигурного катания Санкт-Петербурга. Присутствовали на Олимпиаде 2014 в Сочи, давали неоднократные интервью. Обычно они подчеркивали, что уехали из-за творческих разногласий, а политикой не интересуются, и пропагандировали здоровый образ жизни.
Ушла из жизни звезда советского фигурного катания Людмила Белоусова, выступавшая в дуэте с Олегом Протопоповым. Об этом на своей странице в Twitter сообщила продюсер одного из американских шоу фигуристов 6ABC Кристен Битти.
«Сегодня Людмила Белоусова умерла в возрасте 81 года. Для меня была честь кататься с ней в шоу и получать от нее советы, когда я выступала в парах», — прокомментировала уход из жизни Белоусовой Битти в своем микроблоге.
Причиной смерти фигуристки могло стать онкологическое заболевание. Об этом портал у «Р-Спорт» рассказал бронзовый призер Игр-1984 в парном катании Олег Макаров, который был близко знаком со звездной парой.
«У Белоусовой был рак. Они выявили его полтора года назад. Лечились в Европе. И вроде бы у них все налаживалось, в августе они хорошо выглядели. Но о причинах я не могу говорить, потому что мне только сообщили утром по американскому времени», — сообщил Макаров.
Людмила Белоусова выступала в паре со своим супругом Олегом Протопоповым. Они не раз поднимались на высшую ступень пьедестала почета на самых различных мировых соревнованиях. В частности, ими было завоевано золото на Играх-1964 в Инсбруке и Олимпиаде-1968 в Гренобле. Также на счету легенд отечественного фигурного катания четыре победы на чемпионатах мира и четыре золота на чемпионатах Европы.
После завершения карьеры в любительском спорте, фигуристы продолжили кататься в Ленинградском балете на льду, с ним выезжали и на зарубежные гастроли. В 1979 году Белоусова и Протопопов, после выступлений в Швейцарии, попросили политического убежища в этой стране. За свой поступок фигуристы были лишены званий заслуженных мастеров спорта СССР, и им было запрещено возвращаться на родину.
Однако чемпионов это не смутило. Приняв швейцарское гражданство, пара продолжила кататься профессионально, выступая по всему миру в различных шоу-программах. Впервые после отъезда Людмила Белоусова посетила Россию только в 2003 году.
Не смотря на довольно приличный возраст, фигуристы не расставались со спортом ни на минуту. Стоит отметить, что последний раз Белоусова выходила на лед не так давно. Осенью 2015 года легендарный дуэт в очередной раз привел зрителей в восторг, выступив с трехминутной программой в ежегодном шоу «Вечер с чемпионами» в Оллстоне (Массачусетс, США).
Уход их жизни Людмилы Белоусовой поверг в шок ее коллег по спортивному цеху. По словам российского тренера Михаила Мишина, это невосполнимая утрата для всего отечественного фигурного катания и для него особенно.
«Я половину своей спортивной жизни провел с ней и Олегом в одной раздевалке. Приношу соболезнования Олегу и всем ее поклонникам, любителям фигурного катания, — продолжил Мишин. — Я неоднократно был у них на катке в Швейцарии, гостил в их скромной квартире. Всю жизнь они посвятили не накоплению благ, а своему делу, которому и служили, — фигурному катанию», — приводит ТАСС слова Михаила Мишина.
Где будет похоронена легенда отечественного фигурного катания, в Швейцарии или на родине, пока неизвестно.
С семьей Келли – Барбарой и ее сыном Дагом – я не познакомилась, если бы не печальное известие о смерти Людмилы Белоусовой. Когда 29 сентября по всем российским СМИ пошли комментарии и соболезнования тех, кто был знаком с Олегом и Милой, сам факт не подтверждал никто. Неизвестна была дата смерти и, если это случилось, то где произошло в Америке или Европе. В течение последующих дней, по просьбе ФФККР, вместе с сотрудниками и руководителями Федерации, мы связывались со всеми, кто мог хотя бы что-то сказать, подтвердить. И в результате вышли на Барбару и Дага Келли, которые с момента отъезда Милы и Олега из США разыскивали своих друзей, чтобы узнать, что с ними случилось. И самые разные люди в США, Германии, Швейцарии, России, которые даже не были знакомы с Олегом и Милой, а знали Людмилу Белоусову и Олега Протопопова как легендарных советских фигуристов, без лишних вопросов подключились к поискам, готовы были помочь.
Теперь известно точно, что выдающая спортсменка Людмила Белоусова после продолжительной болезни скончалась в госпитале в Швейцарии 26 сентября, тело ее было кремировано.
Семья Келли, опять же благодаря помощи самых разных людей, связалась с сотрудниками комплекса, где сейчас находится Олег Протопопов, с просьбой передать ему, что Барбара и Даг переживают и ждут его приезда в США.
Об американских друзьях Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова — людях, которые стали для них второй семьей, мы хотим рассказать в этом материале.
Садик с розами
Барбаре Келли 90. На протяжении 15 лет Людмила Белоусова и Олег Протопопов жили в ее доме в Лэйк Плэсиде. Семья Барбары стала второй семьей Олега и Милы. Они вместе праздновали дни рождения (у Барбары 18 июля, у Олега 16 июля), даже устраивали вечеринки. Вместе переживали горе. В свои 87 лет именно Барбара возила Милу в госпиталь, неподалеку от Лэйк Плэсида, где фигуристке диагностировали рак…
Год назад Барбара Келли переехала к сыну Дагу в Вирджинию, живет теперь на ферме. Семь лошадей, шесть кошек, четыре собаки, куры с цыплятами, две огромные черепахи и пара оленят. Оленята прибились сами, потому что вокруг народ охотится по осени, а на ферме животные в безопасности. Во дворе дома маленький садик памяти – розы, камни с именами близких людей. Теперь в нем есть и камешек в память о Людмиле. За садиком ухаживает сама Барбара.
Я хочу, чтобы Олег приехал к нам и жил у нас столько, сколько захочет. Хоть до конца жизни, — говорит Барбара. – Понимаете, ближе нашей семьи у него сейчас никого нет. Он привык с нами. Ему здесь будет комфортно. Они с Милой так любили собирать грибы. А у нас в окрестных лесах грибов видимо-невидимо. Здесь чудесная природа, свежий воздух. Можно «ковыряться» на грядках, можно гулять, сколько захочешь, можно ухаживать за животными. Чем мы здесь занимаемся – заботимся о животных, попавших в беду. Все наши питомцы были прежде не здоровы или просто в какой-то момент оказались на улице.
Но самое главное, в 20 минутах езды от нашего дома, в Ричмонде, есть каток. Мы можем возить Олега туда, если он захочет снова выйти на лед. Я сама с удовольствием составлю ему компанию, хоть мне и 90.
А еще у моей племянницы русский муж. Он из Санкт-Петербурга. Ребята хоть и живут в Арабских Эмиратах, но периодически приезжают в гости со своей малышкой Валентинкой.
В поисках Олегa
Когда 29 сентября американский сайт Icenetwork.com дал новость о смерти Людмилы, на самом деле никто толком не знал, в какой стране она умерла, какого числа, умерла ли вообще. Сын Барбары Даг провел огромную работу по поиску Олега – написал письма и позвонил чуть ли не во все международные организации – от Олимпийского комитета до Красного креста, связался с разными клубами фигурного катания, катками, отелями, больницами.
Вместе с Федерацией фигурного катания на коньках России было проведено настоящее расследование, в результате которого удалось найти Олега. Пока все СМИ трубили о смерти легенды мирового спорта, вспоминали успехи пары на льду, их грациозный, незабываемый, воздушный стиль катания, Барбара и Даг переживали: что кушает Олег, ведь в олимпийской семье у плиты всегда стояла Мила. Как он себя чувствует, жив ли вообще, ведь Олег и Мила были одним целым. А теперь половинка потеряна.
Барбара и Даг – одни из немногих, кто знают Людмилу Белоусова и Олега Протопопова не как именитых олимпийцев, а как обычных людей — Милу и Олега.
Ни машины, ни телевизора, ни мобильника
Мы познакомились с ними больше 15-ти лет назад, — вспоминает Барбара. – Мы сдавали в доме нижний этаж, и на катке им порекомендовали прийти к нам. С тех пор мы постоянно были вместе. Точнее, на зиму они уезжали в Швейцарию, а ближе к лету на шесть месяцев приезжали в Америку. В Лэйк Плэсиде им давали лед практически в любое время дня и ночи и бесплатно. А так как буквально до последнего года они катались шесть раз в неделю по 2-3 часа в день, то для них это было очень важно. Они хоть ночью могли прийти на каток и отрабатывать свои элементы одни на льду. Кстати, во время массовых катаний они часто подсказывали взрослым или детям, как лучше сделать то или иное движение.
Кстати, долгое время из-за того, что виза в США у них была туристическая, они не могли тренировать в Америке. Я долго ходила с ними, мы оформили миллион бумаг, и какое это было счастье, когда лет 5-6 назад они получили грин карту. С этого момента они могли хоть немного, но зарабатывать себе уроками. Любой желающий фактически мог прийти в офис и купить персональное занятие с Людмилой или Олегом. До последнего момента, уже будучи больной, Мила продолжала давать уроки.
— Их всегда спрашивали, как им удается оставаться в такой прекрасной форме? Выглядеть на 20-30 лет моложе. Они как будто «заморозились» на льду.
Правильное питание и движение – вот их весь секрет. Они хотели кататься до конца своих дней, поэтому очень большое внимание уделяли физической форме. У них не было машины. Они что в Швейцарии, что в Америке всегда снимали жилье в пешей доступности от катка. Никогда не соглашались, если кто-то предлагал подбросить на авто. Они пешком ходили в магазины (в крайнем случае, ездили на автобусе), на себе тащили сумки с продуктами, пешком поднимались по ступенькам в свои 80 с лишним. Не помню, чтобы они занимались каким-то особенным фитнесом. Разве что поддержки отрабатывали во дворе. Очень много гуляли. Любили плавать. Даже в холодной воде. И, конечно, много времени проводили на льду.
Особенное внимание уделяли питанию. Никогда не покупали никаких полуфабрикатов. Для Америки это, наверное, нонсенс. Все свои деньги, пожалуй, тратили на продукты – свежие овощи, свежие фрукты, мясо. Практически не ели сладкого. Хлеб Мила часто пекла сама. Она вообще очень много времени проводила на кухне. У них не было ни телевизора, ни машины, ни мобильников. Да, была камера, на которую они записывали свое катание, а потом изучали, что нужно исправить, как сделать лучше. Иногда они просили мобильник у друзей, если срочно требовалось куда-то позвонить. У них стиль жизни был такой. Минимализм во всем. Все костюмы для выступлений Мила шила сама. Вручную или на такой маленькой швейной машинке. Олег в свободное время монтировал фильм. У него была идея – сделать кино о них. Он осваивал компьютер, расспрашивал моего мужа, что и как лучше сделать. Честно говоря, мой супруг большим специалистом в этом деле не был. Тем не менее, что-то у них там потихоньку получалось.
Кстати, компьютером, наверное, лучше владела Людмила. Общение с «миром» у них шло в основном через электронную почту. Именно Мила вела всю переписку. Наверное, именно поэтому после ее смерти никто так и не получил с их почты ни одного ответа. Мне кажется, и английский язык она знала получше.
— Как они проводили свободное время?
Катались. Они жили этим. А еще время от времени мы в доме устраивали совместные вечеринки. Они что-то готовили, мы готовили. Накрывали стол. Пару лет назад я уговорила Милу и Олега выучить гавайский танец «Хула». Не представляете, как мы «отрывались»! Нашли музыку, разучили движения, нарядились. Здорово получилось.
Я им и музыку нашла для новой программы на льду. Даже давала послушать. Думали, может, на следующий год поставить… Этим летом Мила пробовала тренироваться. Наверное, пару раз выходила кататься, но нет. Слишком слаба она была…
— В тот день, когда Людмила узнала, что у нее рак, о чем вы говорили?
Если честно, только о том, что надо из США ехать в Швейцарию, потому что их страховка не покрывает операцию в Штатах. Мы говорили с ней о жизни. И никогда о смерти. Я уверена, что проецировать надо только хорошие мысли и добрые дела.
— Вы знаете о том, что Олег кремировал Людмилу?
Сначала мы очень удивились, а потом подумали, что это мудрое решение с его стороны. Таким образом, его Мила всегда будет рядом с ним, в любой точке земного шара.
Знаете, мы, правда, очень хотим, чтобы Олег приехал сюда и жил у нас. Мы уже пару дней пытаемся дозвониться до него в Швейцарию, но пока удалось поговорить только с хозяином комплекса, где Олег жил прежде. Тот пообещал передать Олегу нашу просьбу связаться с нами в ближайшее время и предложение перебраться в США. Так что очень ждем звонка из Швейцарии и надеемся, что Олег к нам все-таки приедет. Мы очень волновались, когда несколько дней не могли получить никакой информации, где он, все ли с ним в порядке. Сейчас немного успокоились, имея связь хотя бы через посредников. Рады, что о нем заботятся в Швейцарии.
Мы уже приготовили для него комнату в доме и теперь каждый день ждем звонка.
Досье
Барбара Келли родилась в 1927 году в городе Адирондак (США). Окончила школу в 1945 в Лэйк Плэсиде. В 9 лет встала на коньки, но в 14 лет закончила кататься, потому что у семьи не было денег на фигурное катание, девочке надо было думать о поступлении в институт. Только в 60 лет она продолжила свою фигурную карьеру. До 89-ти лет включительно каталась на коньках, и только последний год, переехав из Лэйк Плэсида к сыну в штат Вирджиния, перестала этим заниматься. Но обещает снова выйти на лед, если Олег Протопопов приедет к ним в Штаты.
P.S. Федерация фигурного катания на коньках России окажет Олегу Алексеевичу Протопопову финансовую поддержку. Какое решение примет легендарный фигурист – остаться в Швейцарии или лететь в США к своим друзьям, станет известно в ближайшее время.
Надежда ШУЛЬГА, Вашингтон
Фото из личного архива Барбары и Дага Келли
С Белоусовой и Протопопова началась золотая история советского фигурного катания.
— Извините нас, пожалуйста, но мы с Олегом решили, что интервью больше не даём. Слишком часто журналисты перевирали наши слова, — ответила Людмила Евгеньевна, когда мы набрали швейцарский номер Белоусовой и Протопопова летом 2005-го. — Но, если хотите, просто приезжайте к нам в гости. Покажем, как живём. Знаете, какой тут воздух…
Людмила Белоусова. Родилась в 1935 г. в Ульяновске. Позже переехала в Москву. Впервые выиграла чемпионат СССР с Олегом Протопоповым в 1962 г. Двукратная олимпийская чемпионка, четырёхкратная чемпионка мира и Европы. Умерла 27 сентября в Швейцарии.
Крохотный Гриндельвальд, который называют «Деревня ледников». Всего 4 тыс. человек, горнолыжные трассы, каток, сосны… Они дышали этим воздухом с 1979 г., когда бежали из СССР вслед за артистом балета Александром Годуновым. На льду планировали быть лет до 100, жить — до 280, поверив в методику петербургского учёного Волкова и его эликсир бессмертия.
— Коли мы намерены кататься долго, только и остаётся, что содержать себя в идеальном порядке. В первую очередь внутренние органы, — говорил Олег Алексеевич.
Студентка и морячок
Блокадник. Из детских воспоминаний — пайка хлеба 125 г и тонущий в Ладожском озере грузовик со школьниками, которых эвакуировали из Ленинграда по Дороге жизни. Фигурным катанием он начал заниматься лишь в 15 лет, через два года после войны. Она пришла на лёд в коньках, приклёпанных к маминым ботинкам. Ботинки были велики, ноги приходилось оборачивать газетами. В 1951 г., когда в Москве открыли первый искусственный каток, ей исполнилось 16 лет.
Людмила Белоусова и Олег Протопопов, 1965 г. Фото: РИА Новости / Дмитрий Донской
К моменту их встречи Олег успел отслужить на флоте, Мила — поступить в Институт железнодорожного транспорта. Они потом никак не могли вспомнить, кто кого пригласил на этот ледовый танец.
— Какая-то группа фигуристов не пришла на тренировку. Образовалось «окно». И тогда кто-то из нас предложил покататься, — напишут Белоусова и Протопопов в своей книге. — Иногда мы задаём себе вопрос: «А что было бы, если бы…» Ну, скажем, а что было бы, если бы в один прекрасный осенний день 1954 г. Олег совершенно случайно не приехал в Москву на третьеразрядный тренерский семинар, проводившийся на первом тогда в стране искусственном ледяном пятачке?
Сначала это была просто любовь к фигурному катанию. Любовь двух сердец?
— Она пришла к нам гораздо позже, хотя и с первого взгляда мне понравился стройный балтийский морячок, — говорила Людмила.
Через 3 года после «прекрасного осеннего дня» они поженятся, через 10 лет — выиграют Олимпиаду в Инсбруке и принесут СССР первое в парном катании «золото». Потом будет ещё одно — в Гренобле. Сами себе тренеры, Белоусова и Протопопов создавали уникальные программы. Лист, Рахманинов, Бетховен. Крохотная — 40 кг — Мила, флотская выправка Олега. Абсолютная синхронность и энергетика, которые бывают только у любящих людей и которые заставляют судей ставить «6,0» за артистизм. Именно они стали первыми отличниками отечественной школы фигурного катания (начиная с 1964 г. лишь однажды наши пары не поднялись на верхнюю ступень олимпийского пьедестала — в Ванкувере-2010. — Ред.).
Вычеркнуть из списков
Ему было 37, ей — 34, когда они стали проигрывать молодым Родниной и Уланову . На чемпионате СССР в 1970 г. судьи отправили Белоусову с Протопоповым на 4-е место. Недовольные вердиктом зрители свистели, когда раздавленные Олег и Людмила отправились в раздевалку. Потом их и вовсе отлучили от сборной с резюме «катание Белоусовой и Протопопова устарело», отказали в поездке на третью Олимпиаду. Такова была система — совет-ские спортивные чиновники без сантиментов списывали любых чемпионов в утиль.
— Мы собирались ехать в Саппоро (Олимпиада-72. — Ред.). Фаворитами считалась пара Роднина — Уланов, вторыми шли Смирнова — Сурайкин, мы же могли рассчитывать на твёрдое третье место, — рассказывал Протопопов. — Помню, убеждал Сергея Павлов а (глава Спорткомитета. — Ред.): «Есть шанс занять весь олимпийский пьедестал почёта! Нельзя упускать возможность». Наивный придурок! Это я о себе… Нас никуда и не думали везти: «бронзу» в парном катании уже пообещали команде ГДР, а за это немцы пообещали поддержать Сергея Четверухина в соревнованиях одиночников, где позиции СССР были послабее. По сути, нас продали, хотя по форме всё выглядело вполне прилично.
В апреле 1972 г. они в последний раз приняли участие в чемпионате СССР. После чего ушли из спорта и устроились в Ленинградский балет на льду. Афиши с именами двукратных олимпийских чемпионов украшали нью-йоркский Медисон-сквер-гарден. За шоу тогда заплатили 10 тыс. долл., из которых 9947 долл. надо было отдать Госконцерту. В Советском Союзе их имена на афишах не выделяли.
— Я спрашивал: почему так? Отвечали: мол, в стране дефицит бумаги, никто специально для вас ничего печатать не будет. В глаза говорили: «Здесь вы никому не нужны», — недоумевал Протопопов. Обиды на систему росли, и появилась мысль: бежать туда, где талант будут ценить.
Людмила Белоусова и Олег Протопопов, 1971г. Фото: РИА Новости / Дмитрий Донской
Со швейцарских гаст-ролей ледового Лен-балета Людмила и Олег не вернулись. 4 сентября 1979 г. вместо аэропорта они отправились в полицейское управление писать заявление о предоставлении политического убежища. Всё, что у них было, — швейная машинка, чтобы шить костюмы, книги по искусству и видеоплёнки. Эрнст Неизвестный тогда сравнил побег Белоусовой и Протопопова с бегством на Запад с ВДНХ известной скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница». Ведь они были таким же символом эпохи.
— Когда мы уехали из страны, тут же все сделали вид, будто Белоусова и Протопопов не существуют, — рассказывали фигуристы. Если их ледовые дорожки случайно пересекались со вчерашними коллегами, те отводили в сторону глаза, шарахались, как от прокажённых, ведь просто за рукопожатие с предателями Родины можно было стать невыездными. Однажды Станислав Жук(тренер пары Роднина — Уланов. — Ред.), встретив их в Европе, шепнёт: «Эти ***** не разрешают с вами разговаривать».
Белоусову и Протопопова в одну секунду лишили звания «Заслуженный мастер спорта», а имена вычеркнули из всех справочников, рассказывающих об олимпийских достижениях СССР.
— Нет, мы не держим зла. Тем более глупо обижаться на страну, на людей, — скажет спустя десятилетия Людмила Евгеньевна. — Ностальгией не страдали никогда. Россия всегда оставалась в сердце, но мы давно люди мира, нас везде понимают независимо от языка… Русскими мы были и останемся, а быть гражданином — не значит иметь бумажку с печатью.
Людмила Белоусова и Олег Протопопов, 1969 г. Фото: www.globallookpress.com
«Не надо нам помогать»
Впервые границы уже новой страны они пересекут спустя 24 года — в Москву фигуристов пригласит Вячеслав Фетисов. Российских визитов будет лишь три. Белоусова и Протопопов чувствовали себя здесь чужими. Они жили и тренировались в Гриндельвальде. Даже в 70 лет проводили на льду по пять часов в день. Людмила Евгеньевна весила всё те же 40 кг. Ездили в США, участвовали в шоу. Последний раз они сорвали американские аплодисменты в 2015 г. — ей было 79 лет, ему — 83.
Дети… Да как-то не получилось. Версия для журналистов — годичный перерыв, связанный с рождением ребёнка, мог бы сказаться на результатах, изменить фигуру Милы.
Им было просто хорошо друг с другом. Единственное желание — «закончить фильм о своих выступлениях, чтобы люди увидели всё своими глазами».
Этим летом мы снова позвонили на швейцарский номер в надежде, что фигуристы передумают и согласятся на интервью. К телефону подошёл Олег Алексеевич: «Знаете, Людмила плохо себя чувствует. У неё рак. Мы постоянно в клинике, на процедурах. Нет-нет, помощь не нужна. Мы сами справимся. Мы привыкли. Я верю, что всё будет хорошо…»
Людмила Белоусова и Олег Протопопов во время ледового шоу «Татьяна Тарасова и ее ученики», 2007 г. Фото: РИА Новости / Алексей Никольский
В декабре у них должен был быть юбилей свадьбы — бриллиантовая — 60 лет. Они наверняка отметили бы его на льду. Как умеют только Белоусова и Протопопов.
— Мы ничего не видим, ничего не слышим, не чувствуем, кроме музыки, в которую мы окунаемся и с которой вместе несёмся по катку. Снова молчаливое объяснение двух сердец — так объясняла Людмила Евгеньевна магию их танца. На прошлой неделе одно из этих сердец перестало биться.
Это случилось 13 февраля, в день празднования 60-летия Татьяны Тарасовой. Олимпийские чемпионы Инсбрука и Гренобля Людмила Белоусова и Олег Протопопов вышли на московский лед спустя двадцать восемь лет. Переполненный четырнадцатитысячный Ледовый дворец на Ходынском поле стоя приветствовал легенд спорта. Откатав под аплодисменты собравшихся, великовозрастные, но не состарившиеся звезды улетели в Швейцарию, в ставший родным за последние десятилетия Гриндельвальд. Улетели, но обещали вернуться.
О БОТИНКАХ ЯШИ ДОБКИНА
– Смотрю на ваши ботинки, Олег Алексеевич…
Олег Протопопов: Да, можно сказать, музейный экспонат. С маркой Made in USSR – «Сделано в СССР».
– То есть?
О. П.: Катаюсь в них почти тридцать лет, с 1978 года. Дело рук Яши Добкина. Замечательный был сапожник, настоящий мастер. Работал на московской экспериментальной обувной фабрике и всегда делал нам с Людой ботинки.
Людмила Белоусова: Мои, правда, не дожили до сегодняшнего дня, развалились десять лет назад, но я заказала себе точно такие же, точную копию по колодке Якова Самуиловича. Получилось, конечно, хуже – погрубее, побулдыжистее, однако деваться некуда…
О. П.: А мне старые до сих пор исправно служат. Только лезвия периодически меняю. Нам их каждый год дарит известная фирма John Wilson. Презент не из дешевых. Хорошие коньки дорого стоят.
– Сколько?
Л. Б.: Такие, как у нас, – долларов 500–700.
О. П.: Пары обычно хватает на три сезона, но главное, что ботинки сохранились. Внутри кожа кое-где протерлась, я сделал специальные гибкие вкладыши по форме стопы и продолжаю носить. Сейчас такую обувь фигуристам уже не шьют. Во-первых, кожа другая, она обрабатывается иначе и трескается от времени. А во-вторых, что существеннее, колодка изменилась, та, что делают теперь, больше напоминает голландские или китайские деревянные башмаки – жесткая, негнущаяся конструкция. В них нога лежит, словно в оковах. Поэтому, обратите внимание, у танцоров задники вырезаны, иначе невозможно носок тянуть. А Яша Добкин так подгонял обувь, что она не терла, не давила. Одно слово: профессионал!
О ПРОПАВШЕМ ЧЕМОДАНЕ
– Получается, в этих ботинках вы, Олег Алексеевич, ушли в самоволку и в них же вернулись?
О. П.: Да, самоволка – мое слово. Когда-то выразился так, говоря об отъезде из СССР. Правда, я не верил, что империя однажды рухнет, возвращаться мы не собирались, думали, это – дорога с односторонним движением, без обратного хода. Уезжая, прощались навсегда, увозили с собой самое ценное, жизненно необходимое. Поскольку на Западе планировали кататься, продолжать карьеру фигуристов, которую нам здесь грубо оборвали, в первую очередь позаботились о спортивном инвентаре.
Л. Б.: Счастье, что ни тогда, ни потом ничего не пропало, не потерялось…
О. П.: Один раз было. Чемодан с концертными костюмами исчез, помнишь?
Л. Б.: Да, но это случилось до нашей эмиграции. После чемпионата мира 1965 года в Колорадо-Спрингз.
О. П.: Там мы завоевали первое в истории советского спорта «золото» в парном катании.
Л. Б.: А годом ранее победили на Олимпийских играх в Инсбруке.
О. П.: Но большое турне по всему миру состоялось именно после Колорадо-Спрингз.
Л. Б.: Сначала ездили по Соединенным Штатам, а потом полетели в Канаду.
О. П.: В аэропорту Монреаля пошли получать багаж, а одного из двух наших чемоданов нет.
– С коньками?
Л. Б.: Тогда еще не было столь жестких запретов, как сейчас, поэтому взяли их в салон. В пропавшем чемодане лежали миниатюрные золотые коньки с бриллиантами, врученные за победу на мировом первенстве, чемпионские медали и – самое главное – костюмы! Поискали багаж, ничего нет. А вечером выступление. Что делать? Организаторы засуетились, достали мне красненькое платьице двенадцатилетней девочки – коротенькое и с талией под мышками.
О. П.: А мне костюм одолжил немецкий одиночник Зепп Шонмецлер. Хороший парень! Издает сейчас в Германии спортивный журнал… Словом, Зепп пришел на выручку, но росточком он пониже меня, штрипки на брюках до щиколоток не дотягивались, рукава на пиджаке запястья не закрывали – смех и грех!
Л. Б.: В таком виде и откатали «Грезы любви». Я — в платье школьницы, Олег — в «подстреленном» костюме с чужого плеча.
О. П.: В непонятном жипердянчике…
– Но потом-то чемодан нашелся?
Л. Б.: Нет, так и улетели ни с чем в Европу!
О ГОНОРАРАХ
О. П.: В Германии нам предложили пошить новые костюмы. Мы обрадовались. По наивности не понимали, что делаем фирме рекламу. Немцы потом везде трубили бы, мол, одеваем чемпионов из Советского Союза… В принципе мы могли отказаться и не участвовать в показательных выступлениях, тем более повод был. Но Спорткомитет СССР строго за всем следил, не позволял отлынивать, что в общем-то объяснимо: за каждый наш выход на лед организаторы шоу выкладывали колоссальные по тем временам деньги – две с половиной тысячи баксов!
– Вам платили?
О. П.: Держите карман шире! Мы получали фигу с маслом.
Л. Б.: Точнее, пятьдесят швейцарских франков. Нет, вру, двадцать пять! Сущие копейки…
– Да, на новые костюмы явно не хватило бы. Может, на шнурки для ботинок.
Л. Б.: К счастью, чемодан все-таки отыскался, его привезли нам в отель.
О. П.: Когда увидел его, первая мысль была: на месте ли медали? Открыл замки – лежат. Сразу на сердце отлегло…
Л. Б.: Рассказать, почему чемодан в Монреале пропал? В тамошнем аэропорту грузчиками работали эмигранты из Украины. Увидели, что на бирке написаны русские имена и указана страна СССР, и сразу отставили багаж в сторону.
О. П.: Знали, чей чемодан, рассчитывали сорвать выступление. Антисоветские настроения в украинской диаспоре были сильны.
О ПЕРЕСТРОЙКЕ
– Бандеровцы, что с них взять? Правда, и вы через какое-то время угодили в категорию врагов народа.
О. П.: Да, родная страна на десятилетие забыла о нашем существовании. В Швейцарии мы обосновались в 1979 году, а первого журналиста из Москвы увидели в Гриндельвальде только в 1989-м.
Л. Б.: Тут, в России, бушевала перестройка, и нас уже вроде бы реабилитировали, перестали на каждом углу клеймить позором, и все равно разговор получился очень странный, предвзятый.
О. П.: Приехала молоденькая девочка и такие залепухи отпускала, вопросы задавая, что я искренне поражался. Впрочем, чему удивляться? Советская пропаганда умела промывать мозги. Страна была под колпаком, даже мы, жившие в благополучной Европе, это ощущали. Все звонки в СССР прослушивались, письма перехватывались. Набирал номер мамы и знал, что разговор фиксируют.
Л. Б.: Письма подписывали чужими именами и отправляли через знакомых то из Венгрии, то из Канады. Прибегали к эзопову языку, о соревнованиях и выступлениях никогда не упоминали, говорили о прочитанных лекциях. Такая игра в кошки-мышки с Системой. Нам перекрывали один канал, мы находили другой…
О. П.: Правда, мама не считала нужным как-то таиться, всегда рубила напрямую. Помню, спрашивала по телефону: «А почему Брежнева называют господином? Он же глава рабоче-крестьянского государства, пусть так и обращаются». Связь тут же прерывалась, буквально на полуслове. Но не только КГБ вел прослушку, я тоже сохранил кассеты с нашими разговорами. Может, для других эти записи и не имеют большой ценности, а для меня они – история, часть моей жизни. Мама умерла в 1992 году, мы с ней больше не увиделись, только могилке смог поклониться в 2003 году, когда впервые приехал сюда спустя двадцать четыре года.
Л. Б.: Хорошо хоть, сестру с конца 80-х стали к нам выпускать. А мы по-прежнему не имели возможности попасть в Советский Союз. Даже после реабилитации.
– Почему?
Л. Б.: В тот момент еще не оформили швейцарское гражданство. Получили его только в 1995 году. С видом на жительство нам разрешалось путешествовать по всему миру, кроме стран Восточной Европы. Если бы въехали в СССР, обратно уже не выпустили бы. Паспорта Швейцарии ожидали шестнадцать лет.
– Без всяких льгот и поблажек?
Л. Б.: Абсолютно! Конечно, могли поехать в другую страну, где все было бы быстрее и проще, но не стали этого делать. Сначала нам дали так называемую карточку «А», потом «В» и наконец «С».
О. П.: В отличие от прочих государств в Швейцарии гражданство предоставляет не президент или правительство. Решают непосредственно жители того места, где ты обитаешь. Мы с Людой двадцать восемь лет живем в горной деревушке Гриндельвальд с населением в три тысячи восемьсот человек. Вот они-то на общем сходе и голосовали. Не все, конечно, а те, кто пришел…
– Сколько вы набрали баллов?
О. П.: Триста пятьдесят «за» и ни одного «против»… Вердикт органа местного самоуправления утверждался на кантональном уровне, а потом – на федеральном. Но это по сути было уже формальностью.
– Стоило оно того, чтобы так долго ждать?
О. П.: А мы не ждали, мы жили.
О ГРИНДЕЛЬВАЛЬДЕ
– Бывал я пару раз в вашем Гриндельвальде. Извините, дыра дырою.
Л. Б.: Наверное, летом приезжали или осенью, попадали в низкий сезон. А зимой это один из самых модных горнолыжных курортов в мире. Японцы и американцы толпами валят. Но мы там не засиживаемся, по полгода проводим в поездках.
– Дом купили?
О. П.: В Гриндельвальде у нас нет ничего своего. По-прежнему арендуем апартаменты. Так проще и удобнее. Иначе придется платить за землю, за то за се. Зачем лишние заботы?
Л. Б.: Если бы были молоды, жили большой семьей с детьми, тогда, наверное, имело бы смысл обзаводиться собственным жильем, а в нашем случае…
– Однажды вы обмолвились, что не рожали детей, понимая: они станут заложниками режима.
Л. Б.: Так и есть. Мы же видели, как мучился Виктор Корчной. Он уехал на Запад, а Белла с сыном остались в СССР. Витю фактически шантажировали, говоря: если выиграешь у Карпова, о семье забудь. Знаем это не понаслышке, у Беллы в Швейцарии был тот же адвокат, что и у нас. Советский строй не прощал пытавшихся плыть против течения. Поэтому на вопрос, не мучает ли ностальгия, я всегда отвечала, что в крайнем случае можно телевизор включить, если по родной речи соскучишься. Мы у себя давно поставили «тарелку», принимающую российские каналы.
О ПРИЧИНАХ ОТЪЕЗДА…
– Неужели ни разу за эти годы не пожалели, что оставили Союз за кормой?
О. П.: Одно время распускали слухи, будто бы просимся обратно, но такого не было. Да, я родился в Ленинграде и никуда оттуда не собирался уезжать. Как-то даже сказал Екатерине Фурцевой, министру культуры, звавшей нас с Людой в Москву, что хочу умереть в родном городе. Но потом обстоятельства изменились. В какой-то момент почувствовали себя, словно в тюрьме. Единственным способом вырваться была эмиграция. И решение это, поверьте, далось совсем не просто. Нас вынудили принять его. Как до этого выпихнули из большого спорта.
Дело прошлое, сегодня, наверное, немногие помнят, но мы готовились к Олимпиаде-72, собирались ехать в Саппоро. Фаворитами считалась пара Роднина – Уланов, вторыми шли наши ученики Смирнова – Сурайкин, мы же могли рассчитывать на твердое третье место. Как минимум. Помню, убеждал Сергея Павлова, главного спортсмена страны: «Есть шанс занять весь олимпийский пьедестал почета! Нельзя упускать возможность». Наивный придурок! Это я о себе… Нас никуда и не думали везти: «бронзу» в парном катании уже пообещали команде ГДР, а за это немцы пообещали поддержать Сергея Четверухина в соревнованиях одиночников, где позиции СССР были послабее.
По сути нас продали, хотя по форме все выглядело вполне прилично. Перед Олимпиадой собрался тренерский совет и… Никто не поддержал наши кандидатуры. Игры выиграли Роднина и Уланов, хотя должны были побеждать Люда Смирнова с Андрюшей Сурайкиным, которым мы ставили произвольную программу. Они откатали чисто, а Уланов не выполнил обязательный элемент, не прыгнул двойное сальто, что являлось грубым нарушением. Тем не менее судьи простили ошибку. Сейчас такой фокус не прошел бы…
Тогда на правила плевали, творили, что хотели. В 70-м году на чемпионате СССР в Киеве мы лидировали после первого дня, а Роднина и Уланов шли восьмыми. Закончилось же тем, что они победили, а нас отбросили на четвертое место. Разве подобное возможно при нормальном судействе? Мы должны были на пузе ползать, чтобы так низко упасть!
Л. Б.: Уже тогда следовало понять: рассчитывать не на что, но мы еще девять лет питали иллюзии.
О. П.: Даже в Ленинградском балете на льду не давали спокойно работать! Проводили профсоюзные, комсомольские, партийные собрания, без конца учили, лечили, клеймили…
– А вы состояли в КПСС?
О. П.: Пытались вступить, чтобы иметь хоть какую-то защиту. Три года ждали очереди, но нас так и не приняли. Сказали, мол, партия рабоче-крестьянская, среди кандидатов есть не менее достойные люди, чем вы. Да, с нашей стороны это был конъюнктурный расчет. А что оставалось делать? Мне уже исполнилось 47 лет, в любой момент могли отправить на пенсию, как Володю Васильева. Выперли из Большого театра и не охнули. Так и с нами поступили бы.
О. П.: Даже имена на афишах не выделяли, писали в списке кордебалета по алфавиту: Люду – в начале, меня – ближе к концу. Я спрашивал: почему так? Отвечали, мол, в стране дефицит бумаги, никто специально для вас ничего печатать не будет. В глаза говорили: «Здесь вы никому не нужны». Правда, когда балет собрался на гастроли во Францию, информацию о двукратных олимпийских чемпионах набрали крупными буквами в самом центре афиши. Бумага быстро нашлась. Но мы от поездки отказались. Из принципа. Для дирекции это был настоящий шок, однако рекламу они все равно снимать не стали, обманули французов…
Еще пример. В 1977 году нас пригласили в шоу, проходившее в нью-йоркском «Мэдисон Сквер Гарден», и заплатили за выступление десять тысяч долларов.
– Хорошо!
О. П. : Да. Американцы всю сумму выдали наличными, мы привезли ее в Москву и, не декларируя, сдали в Госконцерт. Взамен получили по 53 доллара 25 центов. В соответствии с установленной в СССР артистической ставкой. Особенно меня умилили вот эти «квотеры»…
Л. Б.: В Бразилии нам собирались платить по десять долларов за выступление! Планировались трехмесячные гастроли Ленинградского балета на льду по стране, и от нас требовали кататься на площадке размером четырнадцать метров на двадцать восемь. Разве можно на такой пятачок выходить?
О. П.: Хотя у вас сейчас прошли два телешоу – «Звезды на льду» и, кажется, «Танцы на льду». Там на tank ice все и происходило. Портативный каток, который легко перевозится с места на место, устанавливается где угодно. Для организаторов это удобно, для спортсменов – нет. Да, Паганини играл на одной струне, но как исполнить фортепианный концерт Рахманинова, если у инструмента нет половины клавиш? Мы давно отказались выступать на «обрезанных» площадках. Какие бы деньги ни сулили. Профессионалы обязаны уважать себя, не опускать планку. Кстати, нас приглашали в проект канала «Россия». Лена Чайковская звонила. Первым делом я спросил о размере катка. Услышал, что четырнадцать на двадцать восемь, и сказал: «Привет!» Мы от этого убежали в 79-м и возвращаться не хотим. Я поклялся себе, что никогда не выйду на tank ice.
– Это после случая в Челябинске, где вы уронили Людмилу Евгеньевну?
О. П.: Самое поразительное, лед там был очень хороший, мы катались с удовольствием, но законы аэродинамики не обманешь: площадка маленькая, нам попросту не хватило места. По привычке разогнался, а двигаться некуда. Упал на бок, Люда полетела в рампу, ударилась плечом, коленом, головой. Потом два месяца выкарабкивалась. Тогда и сказал: «Все, хватит!» Лед шуток не прощает. И пренебрежительного к себе отношения не терпит. Недавно на турнире в Колорадо-Спрингз выступала канадская пара, чемпионы страны. Делали параллельное вращение, неудачно стали расходиться, и партнер коньком попал напарнице в лицо. Рассек нос и щеку. Хорошо, глаз не выбил… Видели лезвия моих коньков, да? Как ножом полоснуть.
Л. Б.: Думаю, нас никто не может упрекнуть в неуважении к профессии.
О. П.: Собственно, мы и уезжали из СССР, чтобы не размениваться по пятаку.
… И ОБ ОТЪЕЗДЕ
– Интересно, что вы везли с собой? Собирались, наверное, как в космический полет – каждый лишний грамм учитывали.
Л. Б.: Я взяла швейную машинку. Заказывать костюмы для выступлений было очень дорого. Здесь тоже шила себе и Олегу, иногда помогали сестра и соседка-портниха, но там на подмогу не рассчитывала…
О. П.: А я набрал книг по искусству и видеопленок. Получился дикий перевес, но, к счастью, в аэропорту наш багаж детально не досматривали, мы заплатили за лишний груз и сдали чемоданы. Провожал нас в «Шереметьево» дальний родственник, который ничего не знал о том, что мы задумали. Впрочем, об этом никто не догадывался. Даже моя мама и сестра Люды. Если бы проговорились, все могло рухнуть. Маме я позвонил уже из Швейцарии. Она сказала единственную фразу: «Не приезжайте сюда как можно дольше».
Когда проходили регистрацию на рейс до Цюриха, к нам подошла группа людей, тоже куда-то улетавших. Мол, дайте автограф. Я расписался на протянутых листках и спросил: «Кому еще? А то, может, в последний раз…»
Л. Б.: Потом еще была ситуация. Мы уже приготовились ехать к самолету, но автобус долго не трогался. Команда сверху не поступала, минут сорок продолжались непонятные переговоры. А тут еще видим: тяжеленный чемодан Олега на борт забросить не могут. Представляете, наверное, наше состояние…
О. П.: Все же взлетели, а я шепчу Людмиле на ухо: «Еще не конец. Мы на советской территории. Эти люди способны на что угодно». И в самом деле: приземлились в Цюрихе, открылся люк, а на трапе – человек. «Товарищ Протопопов? Вам нужно срочно позвонить в посольство». Спрашиваю: «Что случилось?» Слышу в ответ: «Вы должны сообщить, где будете находиться».
– Именно так и поступили, Олег Алексеевич?
О. П.: Честно связался. Но сперва позвонил родне и сказал, где лежат инструкции, что надо экстренно сделать. Понимал: сразу после известия о бегстве наше жилье в Питере опечатают, хотел, чтобы близкие успели забрать себе оттуда самое ценное.
– Получилось?
О. П.: Я слишком хорошо изучил родную страну. В квартиру быстренько кого-то вселили, гараж у помойки подарили знаменитому дирижеру Евгению Мравинскому.
– Это называется «экспроприация»… После отъезда долго не общались с советским народом?
О. П.: Мы регулярно ездили на чемпионаты мира и Европы, но нас обходили стороной, как прокаженных, в глаза не смотрели, взгляды отводили. Избегали контактов все, любую фамилию можете назвать.
Однажды оказались в лифте с Леной Чайковской. Она так старательно рассматривала стены, будто кроме нее в кабине никого не было. Потом в Ленинграде сказала о нас: «Болельщики спутали солнце с лампочкой, висящей на голом шнуре». В Дортмунде в туалете ледового дворца я как-то столкнулся с Москвиным. Стояли у соседних писсуаров, и Игорь Борисович тихо спросил: «Олег, как дела?» Я открыл рот для ответа, но тут скрипнула дверь, и Москвин сразу отвернулся… Только Стасик Жук продолжал с нами общаться. Кажется, в 1985 году в Копенгагене демонстративно подошел, обнял, пожал руку и принялся расспрашивать о том о сем. А рядом стояли Роднина, Москвина, Синилкина, директор «Лужников». Говорю: «Не боишься нарваться на неприятности, стать невыездным?» Жук оглянулся и рубанул: «Да пошли они все!» Громко так произнес. Он плохо слышал, поэтому часто кричал… Видимо, позже в Москве ему объяснили политику партии, и через год Стасик уже не шумел. Незаметно шепнул на ухо: «Олежка, эти бляди не разрешают с вами разговаривать. Позвони, пожалуйста, вечером в отель».
Л. Б.: А в Гетеборге в 1981 году мы сидели на трибуне, и нас позвала Майя Плисецкая. Успели обменяться парой фраз, как подбежал телекомментатор Георгий Саркисьянц и потащил ее в сторону: «Майя Михайловна, нам нужно на интервью». Плисецкая едва смогла записать наш номер телефона. Потом ночью часа два рассказывала, как ее здесь душат, Родиону работать не дают…
О. П.: А каким борщом нас кормила в Париже Галя Вишневская, помнишь?
Л. Б.: Тогда надо сказать и о биточках с гречневой кашей от Василия Аксенова. Вкуснятина! Это уже в Америке было в 1980 году.
– Эмигрант эмигранту друг, товарищ и брат.
О. П.: Да, те, кто жил в Союзе, вели себя по-другому.
Л. Б.: Зависть не является национальной чертой, она, к сожалению, присуща многих людям. Вне зависимости от места их проживания.
О. П.: Тем не менее советская система не терпела тех, кто выделялся из общей массы. Всех чесали под одну гребенку. А мы не захотели. Это страшно бесило, раздражало. Дошло до того, что я предложил не объявлять наш выход на лед в программах Ленинградского балета. Начинала звучать музыка, в зале зажигался свет, мы делали первое движение, и… трибуны взрывались овациями. Люди не нуждались в словах, они ждали нас, по шесть раз вызывая на бис, что дико злило руководство: «Не превращайте шоу в сольный концерт!» Когда мы уехали из страны, тут же сделали вид, будто Белоусова и Протопопов не существуют, попытались вычеркнуть наши имена из истории фигурного катания. К счастью, эта задача оказалась не по зубам.
О ПЛАНАХ
– Вы за мемуары никогда сесть не думали?
О. П.: У меня есть записи, сделанные по горячим следам. Страниц шестьсот текста. Тогда не опубликовал, теперь не знаю, стоит ли. По прошествии времени на многое смотришь иначе…
– И прежние обиды простили?
О. П.: На Руси говорят: «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет, тому два». Не собираемся сводить счеты спустя десятилетия, но что было, помним. При встрече готовы пожать руки всем, кроме Ирины Родниной. Она обвиняла нас бог знает в чем и потом не извинилась. Привыкла, чтобы все играли по ее правилам, а мы не уступили. Отсюда и конфликт.
Л. Б.: Нет, мы не держим зла. Тем более глупо обижаться на страну, на людей, не сделавших нам ничего худого, а наоборот – дарящих любовь. Взять, к примеру, Илью Авербуха, представителя иного поколения. В последний раз мы катались вместе в 2002 году в Бостоне, и Илюша тогда сказал: «Клянусь, вытащу вас в Россию». Он позвонил нам за десять дней до выступления в бенефисе Тарасовой. Это было совершенно неожиданно. Мы с начала года на льду почти не тренировались, а перед публикой и вовсе не катались три с лишним месяца, последний раз участвовали в так называемом «Вечере с чемпионами» в Бостоне в первых числах октября. Пауза значительная, немного волновались перед поездкой в Россию, но отказаться, конечно, не могли. В Москве мы не выступали с 24 июня 1979 года…
О. П.: А жить собираемся до 280 лет.
– На двоих?
О. П.: На каждого в отдельности. И кататься продолжим. В июле мне исполнится 75 лет, 6 декабря у нас с Людой золотая свадьба. Зовут отпраздновать дату в Питере.
– На льду?
О. П.: Разумеется. Если задуманное получится, будет красиво.
– Значит, до скорой встречи?