Борец анаталий рощин. Анатолий рощин-классическая борьба — легенды советской борьбы — борьба — каталог файлов — история спорта-historysport Анатолий рощин легенда греко римской борьбы

15 декабря 2019

РОЩИН Анатолий Александрович родился 10 марта 1932 в деревне Гавердово Рязанской области, советский спортсмен (классическая борьба),заслуженный мастер спорта (1963). Олимпийский чемпион XX игр в Мюнхене (1972), серебряный призер Олимпиад 1964 и 1968 гг. Трехкратный чемпион мира 1963, 1969 и 1970 гг. Чемпион Европы 1966г. Чемпион СССР 1962г., чемпион трех летних Спартакиад народов СССР. Награжден орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями «За трудовую доблесть» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Титул олимпийского чемпиона никогда и никому не доставался легко. Но среди тех спортсменов, которым удалось завоевать это сверхзвание и навсегда вписать свое имя в историю, есть такие, кому пришлось совершить нечто совершенно особенное, настоящий спортивный подвиг. Можно вспомнить «золотой» бросок баскетболиста Александра Белова, бег на пределе человеческих возможностей многократных олимпийских чемпионов — лыжницы Галины Кулаковой и биатлониста Александра Тихонова, победы хоккеистов великой команды — сборной СССР, которая на протяжении многих лет не знала себе равных на планете. Список героев спорта — наших, советских и российских, олимпийских чемпионов — можно продолжать и продолжать. Есть в нем, однако, одна фамилия, которая стоит особняком. Никому из борцов, ни одному представителю других видов силовых единоборств не удавалось стать олимпийским чемпионом в 40 лет, да еще с третьей попытки. Это сумел сделать только Анатолий Рощин.

Рощин Анатолий Александрович. Родился 10 марта 1932 года в деревне Гавердово Рязанской области. Во время войны работал в колхозе, за что получил первую в своей жизни награду — медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Чемпион олимпийских игр в Мюнхене (1972 г.), серебряный призер Олимпиад в Токио (1964 г.) и Мехико (1968 г.) по классической борьбе. Трехкратный чемпион мира, трехкратный серебряный призер мировых первенств, чемпион Европы. Пятикратный чемпион СССР, трехкратный победитель Спартакиады народов СССР. Двукратный чемпион СССР по самбо. Пять раз выигрывал турнир на приз И. Поддубного. Заслуженный мастер спорта. Награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, медалью «За трудовую доблесть». Выступал за команду Вооруженных сил. Полковник запаса, пенсионер Министерства обороны.

Анатолий Александрович, как вы считаете, спортсменами рождаются или становятся? Нужен ли атлету талант, как, скажем, художнику, писателю, композитору?

Уверен, каждый человек по-своему талантлив. Не все, правда, умеют им правильно и грамотно воспользоваться. Рассуждать на тему, что надо для достижения высот в спорте, можно долго. Безусловно, многое дает природа: силу, выносливость, реакцию, скорость, умение быстро оценить ситуацию и мгновенно принять решение. Но и без труда, без изнуряющих тренировок тоже нельзя. Хотя одному надо «пахать» месяц, а другой за неделю результат сделает. Все сугубо индивидуально. Говорю вам это и как спортсмен, и как тренер. Наверное, есть какая-то золотая середина в соотношении таланта и трудолюбия.

Как вы начинали? Когда впервые вышли на борцовский ковер, когда почувствовали, что классическая борьба именно ваш вид спорта?

Родился я в деревне, в глубинке Рязанской области. С ранних лет помогал родителям по хозяйству. Косил, пахал, рубил дрова, бегал за водой, копал картошку, как и все деревенские пацаны. Эти навыки пригодились в годы войны, когда мужики наши ушли на фронт. Если бы ничего не умел делать, умерли бы с голоду. А так ничего, выдюжили. Еще и медаль мне потом вручили. Жаль, батя об этом не узнал: он погиб подо Ржевом в 1942-м. Первым в моей жизни соревнованием стало первенство Рязанской области по гиревому спорту в 1949 году. Всех удивил, заняв второе место, и прежде всего себя. Результаты, показываемые на тренировках, улучшил сразу в десять раз. Как-то собрался и не чувствовал усталости, психологически настроился. Так не хотелось перед городскими ребятами ударить в грязь лицом! В то время я учился в Рязани на электрика, а вечерами, помимо гирь, еще и в баскетбол играл. Со своими 190 сантиметрами был на две головы выше других. Это сейчас акселерация. А тогда — голод, послевоенная разруха, высоких ребят просто не найти. Так что поставили меня, самого длинного, центровым. На выносливость не жаловался, стометровку пробегал в районе 11 секунд. Поэтому вскоре включили в сборную города. Баскетбол любил до самозабвения, играть мог целый день, тренеры часто просто выгоняли с площадки. А я получал удовольствие от нагрузок, от усталости.

Тем не менее баскетбол бросили.

Не бросил, а жизнь так сложилась. Парнем был я горячим, увлекающимся. Пошел как-то на показательные выступления борцов в цирк и просто заболел этим видом спорта. Как мне понравились тогда силачи, их приемы. Здорово они друг друга бросали! В тяжелое послевоенное время настоящая жизнь бурлила только в больших городах. Как и многие мои сверстники, в поисках работы, лучшей доли я поехал в Москву. Родственникам не докучал, устроился электриком на сельхозвыставку, дали общежитие в пригороде. В спортивном зале общества «Труд», возле Ленинградского вокзала, первый раз вышел на ковер. Бог мой, почти 50 лет прошло с той поры! Ваш брат журналист, рассказывая о спортсменах, часто любит повторять такую фразу: одна победа сделала его знаменитым на весь мир. Со мной ничего подобного не происходило. Более того, поначалу в борьбе ничего не получалось. Одной моей силы и выносливости не хватало, голова еще должна работать, техника нужна отточенная. Ко мне это пришло с годами, когда мужиком стал, вымахал под 195 сантиметров, боевой вес набрал в 126 килограммов. — В девятнадцать лет, в 1951-м, вас по Закону о всеобщей воинской обязанности призвали в армию? — На флот забрали. Попал служить в Кронштадт — сначала в учебный отряд, а потом в 105-ю бригаду охраны водного района. Кстати, и по сей день там часто бываю. Тогда в Вооруженных силах физподготовке уделялось первостепенное значение, и у меня были отличные условия для тренировок. Тем не менее в полном объеме нес и боевую вахту. Все шесть лет срочной службы.

Матрос Рощин часто выезжал на соревнования?

Очень. Выступал на первенствах Вооруженных сил России по самбо, вольной и классической борьбе. Тогда это разрешалось. — Когда вы окончательно перешли на классическую борьбу?

В 1955 году меня, как перспективного молодого спортсмена, забрали в ЦСКА. Можно сказать, что с этого времени стал профессионально заниматься только классической борьбой. Тренировал меня первый чемпион Европы в нашем виде спорта Николай Григорьевич Белов. Умный мужик, многому он меня научил. В 1959-м приехал в Ленинград, поступил в Военный институт физической культуры. И остался в этом городе навсегда.

Анатолий Александрович, знаю, что в самом начале вашей замечательной спортивной карьеры врачи вынесли вердикт: ни о какой борьбе и речи не вести. Жить хочешь — завязывай.

Было такое дело. В 1957-м сильно заболел, в конце 1958-го сделали очень серьезную операцию — удалили часть щитовидной железы. Долго мне пришлось эскулапов уговаривать, долго они не давали мне разрешения вернуться на ковер. Сколько кабинетов и комиссий прошел, сколько раз объяснял: без спорта не могу, он для меня как карты для картежника, борьба у меня в крови. Люблю поиграть с соперником, обмануть его… Не губите! Разрешили «со скрипом». Но в 1960-м на первенстве Союза выступил плохо, хотя энергия била через край и готовился основательно. Видимо, организм еще не справился с последствиями операции. Выводы сделал, изменил методику подготовки. Через год на турнире Поддубного выиграл у чемпиона СССР за полторы минуты. Благодаря злости, настрою. Хотел всем доказать, что Рощина рано списывать со счетов, он еще своего слова не сказал. Взяли меня в сборную, и отборолся я в ней 18 лет.

Вы много лет были сильнейшим борцом в мире. На памяти, не сомневаюсь, сотни поединков. Но уверен, что главными вехами вашей жизни стали три Олимпиады. На пальцах одной руки можно пересчитать спортсменов, которые на Играх три раза поднимались на пьедестал. Поделитесь своими «олимпийскими» воспоминаниями.

Эдак мы с вами до утра наш разговор не закончим. Разве можно об этом в двух словах! В 1964-м в Токио встретился в финале с венгром Иштваном Козьмой. Рост у него 205 см, вес 167 кг, а у Рощина 194 см и 120 кг — у меня не хватало рук его обхватить. Кстати, в прошлом мы оба были баскетболистами. Обидно, но золотой медали меня лишили судьи. Козьма избрал сугубо оборонительную тактику, все время старался выйти за ковер, избегал борьбы, а я ничего не могу с ним сделать. Поединок наш закончился вничью. Но так как у меня на один штрафной балл было больше, «золото» отдали венгру. Наутро он пришел ко мне в номер и сказал: «Забирай, Толя, мою золотую медаль. Она по праву твоя. Судьи напортачили». В 1968-м в Мехико — та же история. Вновь мы с Козьмой в финале. Он меня гораздо моложе, да я еще нелепую травму сустава получил. Десять дней вообще не боролся. Иштван опять закрылся, никак мне к нему не подобраться, никак прием не провести. Ну, думаю, на этот раз ты от меня не уйдешь. Включил все свои обороты. Но попробуйте потаскать по ковру почти 170 кг! Тем не менее довел его до такого состояния, что он упал на ковер и не мог встать. Дали ему предупреждение за пассивность. До золотой медали — рукой подать, мне надо было заработать один-единственный технический балл. Не удалось. К исходу десятой минуты дало себя знать высокогорье мексиканской столицы. Я устал, дыхания нет. Как и в Токио, снова ничья, и снова у меня на один штрафной балл больше, и снова «золото» у соперника.

После мексиканской Олимпиады вам пошел 37-й год. Думаю, тренеры на вас больше не рассчитывали. Возраст плюс две неудачи. Кошки на душе не скребли?

А как вы думаете? Один раз четыре года подготовки насмарку, второй раз. Для любой другой страны «серебро» на Олимпиаде — великое достижение. Мы же боролись только за победу. Мы, советские люди, должны были быть самыми сильными — такая у нас в те годы психология была. Решил оставить спорт, перейти на тренерскую работу. Нашли для меня место преподавателя в Военном институте физической культуры. Каждый день занятия, потом секции. Уставал не меньше, чем на ковре. Вспомнили обо мне за год до Олимпиады. Уговорили вернуться. Тяжело пришлось, особенно в плане соблюдения спортивного режима. Тем не менее на Олимпиаде в Мюнхене без особых проблем дошел до финала. Соперник мой, болгарин Александр Томов, был меня и моложе лет на пятнадцать, и физически сильнее. Но разве мог я не использовать свой последний шанс! Такие приемы проводил, которых вообще никогда не делал. Победил Томова по очкам. Да и судьи в этот раз мне не навредили. Никто в меня не верил — только я сам. И никакими сейчас словами не рассказать, не написать, что чувствовал в минуту, когда судья поднимал мою руку. Перед глазами промелькнула как бы вся жизнь. Война, родная деревня, голод, разруха, годы тренировок, две неудачные Олимпиады. Простой сельский паренек стал чемпионом Олимпиады! Не посрамил великую страну.

Больше двух десятков лет вам не было равных в тяжелой весовой категории. Как вы говорили, соперники и моложе, и длиннее, и тяжелее, и физически сильнее, а Рощин их одного за другим укладывал на ковер. В чем же истоки ваших побед? — Психологически всегда был готов к самопожертвованию. Если мне что-то доверяют, умру на ковре, но сделаю. Обыграю, сверну, положу, обману. За мной Родина, команда, ребята. В борьбе, как и во многих других видах спорта, психология играет далеко не последнюю роль. Когда надо, мог собраться, сделать что-то через «не могу».

У вас были какие-то особые секреты?

Любил перед поединком поругаться, покричать, завестись. В возбужденном состоянии, когда кровь закипала в жилах, остановить меня не удавалось практически никому.

Вы говорили о проблемах в соблюдении спортивного режима. Народная молва гласит, что вам не было равных не только на ковре, но и в хорошей компании. Больше Рощина выпить никто не мог.

Я и сейчас, если выпью, так выпью. Здоровьем Бог не обидел. Пол-литра для меня — это только разминка. Так после соревнований снимал стрессы, дикое напряжение. Тренеры сборной это знали, но терпели: на ковре ведь сразу видно, кто сильнее. При всем при этом существовало для меня железное правило: на сборах, соревнованиях, рыбалке, охоте, в бане — ни грамма. Люблю я домашние застолья, с друзьями, чтоб потом никуда не ходить. Контроля над собой никогда не терял. Но свой опыт никому перенимать не советую.

А как относитесь к пиву?

От него ноги тяжелые становятся.

Как сложилась ваша судьба после ухода из большого спорта?

Нормально. Министр обороны СССР маршал Гречко досрочно присвоил мне звание майора. Вручая погоны, сказал: «Будешь и полковником». Его слова оказались пророческими. До пенсии трудился в Военном институте физической культуры, передавал свой опыт. Всего у меня 33 года выслуги, хорошая пенсия. Тренерской работой сейчас не занимаюсь. Годы берут свое. Здоровье иногда пошаливает, ноги побаливают. Жаловаться, однако, не привык. Меня не забывают, приглашают на различные соревнования. Много времени отдаю работе в созданном при Спортивном клубе армии Совете ветеранов спорта. Поздравляем наших старичков с праздниками, с днем рождения, покупаем лекарства. Стараемся никого не забывать.

Интервью брал Виктор МУКОВОЗ для газеты «Невское время».

Советский борец греко-римского стиля, заслуженный мастер спорта СССР (1963), олимпийский чемпион 1972 года, серебряный призёр Олимпийских Игр (1964,1968), трёхкратный чемпион мира (1963, 1969, 1970), чемпион Европы (1966), пятикратный чемпион СССР по греко-римской борьбе, двукратный чемпион СССР (1956,1960) по самбо и серебряный призёр чемпионата СССР (1954) по вольной борьбе. Полковник запаса.

Возраст: 83 года

подробная информация

Воспитывался в семье, состоящей из четырех детей, после гибели отца (погиб подо Ржевом в 1942 году), детей воспитывала мать. В детстве занимался баскетболом, гиревым спортом (серебряный призёр первенства Рязанской области 1949 года). В начале 50-х годов переехал в Москву, работал электриком. Заниматься борьбой начал в ДСО «Труд».

В 1951 году призван на военную службу. Служил на флоте (Кронштадт), активно занимался вольной, классической борьбой, а также самбо, участвовал в соревнованиях по этим видам спорта. С 1955 года в ЦСКА. В 1958 году перенес серьезную операцию по удалению части щитовидной железы. С 1959 года жил в Ленинграде. В сборной СССР с 1961 года. Тренировался у А. Н. Струженцева.

Дебютировал на Олимпиаде 1964 года в Токио в возрасте 32 лет и завоевал серебро в категории свыше 97 кг, проиграв в финале 167-килограммовому венгру Иштвану Козме. Через 4 года Рощин вновь стал вторым в этой категории, уступив Козме. В 1972 году в Мюнхене 40-летний Рощин всё же стал олимпийским чемпионом, победив в категории свыше 100 кг.

Перед выходом на ковер, по собственному признанию, любил поругаться, покричать, чтобы завестись и настроиться на схватку.

После окончания спортивной карьеры служил преподавателем в Военном институте физической культуры в Ленинграде, много времени отдавал работе в Совете ветеранов спорта при Спортивном клубе армии. В качестве почетного гостя часто приглашался на различные борцовские соревнования.

Тем не менее баскетбол бросили.

Матрос Рощин часто выезжал на соревнования?

У вас были какие-то особые секреты?

А как относитесь к пиву?

От него ноги тяжелые становятся.

Как сложилась ваша судьба после ухода из большого спорта?

Легендарный борец, олимпийский чемпион отметил 75-летие. Несколько лет назад ему воздвигли памятник — у здания КШВСМ статуя Рощина стоит рядом с изваяниями Александра Карелина и Николая Соловьева.

Крестьянин, матрос, борец

Он родился в деревне Гавердово под Рязанью в крестьянской семье. Отец погиб в 1942-м подо Ржевом, мать воспитывала четырех детей. Семья голодала, и с 11 лет Анатолий работал в колхозе. В 1945-м получил свою первую медаль — «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

В 16 лет решил уехать на заработки в город, начальство отказывалось выдавать паспорт, получить заветный документ удалось с большим трудом.

В Рязани Рощин познакомился со спортом в секции тяжелой атлетики и вскоре стал вторым на первенстве области среди взрослых. Там же Анатолий впервые увидел борьбу — выступления рязанских богатырей 63-летнего Ивана Чуфистова с сыном Василием, москвича Василия Анисимова. Борьба заворожила Анатолия, но в Рязани заниматься было негде, и он по-ехал в Москву. Устроился электриком в железнодорожные мастерские, отыскал секцию, где занятия вел известный тренер Невретдинов, которого все звали дядя Яша. Ночевать приходилось на вокзале или на верхней полке рабочего поезда, ходившего по прославленному позднее маршруту Москва — Петушки. Туда и обратно — как раз ночь.

В 1951 году — призыв на флот, служба в Кронштадте. «Морской охотник» с весны до осени в море, и только когда Балтику сковывал лед, было время для спорта. В 1954-м Рощин стал призером первенства России по всем трем известным тогда видам борьбы — классической, вольной и самбо. На него обратили внимание наставники сборных.

«Выступая в трех видах, я почувствовал вкус победы, — вспоминает Рощин. — Но надо было сосредоточиться на чем-то одном. Нельзя успешно выступать в трех турнирах. Я выбрал классическую борьбу».

Успехи вдохновляли Анатолия, но он вдруг стал терять силы. Был поставлен неутешительный диагноз: болезнь щитовидной железы, вызванная чрезмерными нагрузками. Долго лежал в больнице, где известный эндокринолог Олег Николаев, сделав операцию, пообещал возвращение на ковер.

Оно оказалось трудным, начинать пришлось с лечебной гимнастики. Боролся сначала по минуте, по две, по три… Схватка с недугом стала едва ли не главным поединком Рощина.

В 1959-м Анатолий поступил в Военный институт физкультуры в Ленинграде и уже через год стал чемпионом СССР по самбо, но в классической борьбе выступил неудачно, заняв лишь восьмое место. Вспоминает, что было стыдно смотреть в глаза тренерам и товарищам. Он не делал для себя скидок, хотя совсем недавно речь шла не о спорте, а о его жизни.

В 1961-м на чемпионате СССР он стал вторым, уступив лишь чемпиону мира Ивану Богдану, а через год завоевал золото и вошел в сборную СССР по классической борьбе.

Судьба подарков не делала

На своем первом чемпионате мира в 1962-м в американском Толидо Рощин был близок к золоту. Все решалось в финальной встрече Вильфрида Дитриха и молодого венгра Иштвана Козмы. Если бы немец выстоял, Анатолий стал бы чемпионом, но, увы, этого не случилось.

На ЧМ-1963 в шведском Хельсинборге соперниками Рощина были болгарин Лютви Ахмедов, швед Регнар Свенссон, Богумил Кубат из Чехословакии, все те же Дитрих с Козмой и американец Рашке.

По воле жребия Анатолию пришлось сойтись со всеми лидерами, и он вышел в финал со Свенссоном и Рашке с «лишним» штрафным баллом. Поединок с Рашке проходил под рев трибун, возмущенных борьбой американца, пропускавшего броски, и раз за разом спасавшегося за ковром. Результат — 13:0 в пользу советского борца — подавляющее преимущество, но не чистая победа, которая была нужна.

Выйдя на поединок со Свенссоном, которого устраивала ничья, Рощин с первых секунд обрушил на хозяина ковра шквал атак. Шведские болельщики притихли, а судьи… долго «не замечали» активности Рощина, но ему все же удалось доказать свое превосход-ство и стать чемпионом.

Тогда же свою первую золотую медаль чемпионата мира завоевал и Геннадий Сапунов, позднее возглавивший сборную страны: «Кроме силы и техники Рощина всегда, сколько я его помню, отличал очень умный подход к тренировкам. Он увлекался рыбалкой и охотой, в них находил разрядку после тяжелейших турниров. Ни один спортсмен не может находиться на пике формы непрерывно на протяжении многих лет. Анатолий Александрович очень точно определял, когда «включаться», и четко дозировал нагрузки. Думаю, в этом главный секрет его спортивного долголетия».

Долгожданный олимпийский триумф

В Токио в 1964-м Рощин был в шаге от золотой олимпийской медали. В финале он встретился со старым соперником Козмой. В течение пяти минут атаковал венгра, делавшего ставку на ничью. Судьи обязаны были дать Иштвану предупреждение за пассивность, но не сделали этого. Во втором периоде борьба обострилась, Рощин пошел на риск, но не смог провести прием против 167-килограммового соперника. Снова ничья и — серебро. На Олимпиаде-68 в Мексике Анатолий вновь встретился в финале с Козмой. История повторилась.

К Олимпиаде в Мюнхене Рощин подошел трехкратным чемпионом мира, чемпионом Европы. Не хватало в его коллекции только олимпийского титула. 40-летний спортсмен понимал, что это его последний шанс.

Его соперниками были чемпион мира болгарин Александр Томов, 196-килограммовый американец Крис Тейлор, экс-чемпион Европы из Чехословакии Петр Кмент, кумир мюнхенской публики герой римской Олимпиады Вильфрид Дитрих… Отсутствовал лишь давний друг и соперник Иштван Козма. В 1970-м, во время международного турнира в Будапеште, Иштван пригласил Рощина в гости, должен был заехать за ним после соревнований, но по дороге попал в аварию и погиб.

В первой схватке Рощина с румыном Виктором Долипски тот не выдержал натиска и был снят за пассивность. Затем Анатолий выиграл у Томова, поляка Эдварда Войды и Кмента. Зрители с особым интересом ждали встречи Рощина с Вильфридом Дитрихом. Немец на этой Олимпиаде, как и Рощин, прощался с ковром. Понимая, что ему не выиграть, Дитрих от схватки отказался, и ленинградца провозгласили чемпионом. Долгожданный триумф пришел к нему в 40 лет. Это было последнее выступление Анатолия.

РОЩИН

Анатолий Александрович

Советский борец греко-римского стиля. Родился в деревне Гавердово Рязанской области. Заслуженный мастер спорта по греко-римской (классической) борьбе (1963).
Олимпийский чемпион 1972 года.
2-х серебряный призер Олимпийских игр (1964) (1968).
3-х Чемпион мира (1963) (1969) (1970).
3-х серебряный призер чемпионатов мира (1962) (1967) (1971).
Чемпион Европы (1966).
4-х Чемпион СССР (1962) (1963) (1967) (1971).
3-х победитель Спартакиады народов СССР.
2-х Чемпион СССР по самбо. Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, медалями «За трудовую доблесть» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Полковник запаса.

Среди множества спортсменов есть люди особой породы. Совершившие то, что никогда никому не удавалось. Рощин – из таких. Он единственный в мире борец, сумевший выиграть Олимпийские игры в сорок лет!
А еще Рощин замечательный рассказчик. Ему не надо задавать вопросов. Только слушать внимательно – и не перебивать.
СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН БЫКА УКРОТИЛ
– Детство у меня, как и у всех мальчишек моего поколения, закончилось в июне 1941-го. Отец ушел на фронт, у мамы нас, ребятишек, четверо осталось. С десяти лет я начал работать в колхозе. Таскал мешки с зерном, возил на телеге корм, дрова. Меня даже медалью наградили – «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Жаль, батя об этом не узнал: в 42-м он погиб под Ржевом.
Я всегда был здоровым малым, и в деревенской жизни это, конечно, очень помогало. Помню, как-то в доме провалился погреб. А я возле железной дороги старые 12-метровые рельсы приметил. Вечером два из них сам погрузил на телегу привез домой и запихнул вместо сгнивших балок, восстановив погреб. Они до сих пор там лежат. Правда, маму при виде 11-летнего пацаненка с тяжеленным рельсом на плече чуть удар не хватил.
В тот же год дали мне в повозку двух молодых быков. Одному я ремень на шею закинул и вывел на прогулку – чтобы пообвыкся чуток. Внезапно бык побежал. Я упал, но повод чудом удержал в руках. Разозлившись, дернул его со всей силы так, что бык аж через голову перелетел, встал на ноги и замер. В дальнейшем он себя вел как шелковый.
СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН «МОРСКИМ ОХОТНИКОМ» БЫЛ
– Из родной деревни я сначала в Рязань переехал, а чуть позже – в Москву Кем только не работал – электриком на ВДНХ, в мастерских по ремонту электромоторов, строителем, грузчиком. Когда подошел срок идти в армию, на флот напросился. Не смущало даже, что пять лет там оттрубить придется – такой тогда был порядок. «Зато отъемся», – думал я.
Год в Кронштадте отучился на минера, затем на Черное море собрались отослать, да форму сразу подобрать не смогли. (Немудрено, учитывая габариты Рощина. Рост – 194 см, вес – 120 кг. – Прим. А.К.) Брюки выдали – они мне по колено. Пока новую форму шили, всех ребят из моего учебного отряда отправили по разным уголкам страны, а меня решили в Кронштадте оставить. Определили матросом в дивизион «морских охотников». Мы барражировали на катерах Балтийское море, охраняли район от вражеских подводных лодок. Их, впрочем, со времен войны там не бывало.
Именно на флоте я основательно занялся борьбой. Влюбился в нее еще в Рязани, увидев однажды в цирке показательные выступления борцов. Как они красиво друг друга бросали, какие приемы проводили! Увы, в этом городе борьба не была развита, и первый раз на ковер я ступил уже в Москве. В спортзале общества «Труд». Вскоре, однако, забросил тренировки, поскольку не успевал на них с работы.
В 55-м году дивизион наш расформировали, катера пустили на патефонные иголки, а меня старшим боцманом оформили на тральщик. В мае вышли в море, вдруг радиограмма: «Навстречу вам буксир идет. Высаживайте Рощина со всеми шмотками, пусть возвращается в Кронштадт». – «А что такое?» – «Из Министерства обороны бумага пришла – в Москву его переводят, в ЦСКА».
Обрадовался, конечно. Мне бороться хотелось, а не морские узлы на палубе вязать. К тому моменту я уже регулярно выступал на первенствах Вооруженных сил по классической борьбе, на сборы ездил. В ЦСКА же на меня обратили внимание на чемпионате Союза, когда сборная Ленинграда обыграла в командном зачете Москву а я сенсационно победил Александра Мазура (первого советского чемпиона мира в тяжелом весе. – Прим. А.К.)
Честно говоря, сам от себя этого не ожидал. Силушкой-то Бог не обидел, а вот с техникой долго воевать пришлось. Гибкости недоставало. Ботинки зашнуровать – и то была проблема. И как я Мазура положил? Расстроился он, к слову жутко. Я к нему после схватки подошел. «Вы уж извините, – говорю, – что так получилось». «Да иди ты», – пробурчал он в ответ.
СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН ВРАЧЕЙ УГОВАРИВАЛ
– Поселили меня в столице на армейской базе на Ленинских горах. Около трамплина. Зимой по льду через Москву-реку бегали за продуктами в деревню Голошино. Нынче на этом месте Лужники.
Начал я в ЦСКА с того, что стал чемпионом страны по… самбо. Вид спорта неолимпийский, поэтому на турниры армейскую команду набирали из борцов. Меня и снарядили. Всего недели две потренировался, тем не менее со всеми самбистами ухитрился разделаться.
А потом из-за серьезной болезни почти на три года оказался вне ковра. Мне удалили часть щитовидной железы. Врачи говорили откровенно: о борьбе забудь. Приводили в пример известных спортсменов, которые после аналогичных операций не сумели выйти на прежний уровень. Они потеряли скорость.
Долго меня по различным медицинским комиссиям таскали. Просил: не губите! Борьба для меня, что карты для картежника. В конце концов разрешили бороться. И хотя в ЦСКА на меня уже махнули рукой, это лишь подстегивало. Вообще-то по натуре я человек мирный, флегматичный. Но ежели заведусь, мне сам черт не страшен. Разорву! Такой сумасшедший прилив энергии чувствую, что лучше на пути не попадаться. Впервые понял это в одиннадцать лет – помните эпизод с быком? За счет подобного настроя я немало побед на ковре одержал.

СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН ДВАЖДЫ БЕЗ ЗОЛОТА ОСТАВАЛСЯ
– Особенно запомнилось, как на чемпионате мира-63 я венгра Иштвана Козму одолел. Ну и громила это был, доложу я вам! Выше меня на десять сантиметров и тяжелее на полсотню килограммов. В дебюте схватки он украдкой от судьи прилично двинул мне головой по зубам. Это ничего, челюсть у меня крепкая. Бывало, смеха ради я в зале поясом обтягивал какого-нибудь парня и зубами поднимал от ковра. Или сам мог подтянуться на ремне и, обхватив его зубами, спокойно висеть…
Ну да я отвлекся. «Ты, стервец, заканчивай», – сказал Козме, благо он понимал по-русски. Но этот мадьяр снова боднул. А меня, как уже говорил, злить нельзя. Я рассвирепел, подхватил его и бросил через спину. Он улетел за пределы ковра. Едва поднялся, я его в другую сторону – шмяк, и до свидания. Козма всегда действовал грязновато. Лишь меня после того случая не трогал – побаивался. Вот только на двух Олимпиадах это меня не спасло.
Они получились словно под копирку. Оба раза я доходил до финала без поражений, но со штрафным баллом. А у Козмы, с которым сводила судьба в решающих поединках в Токио и Мехико, этого балла не было. То есть соперника устраивала ничья. Вдобавок его тренер дружил с президентом Международной федерации борьбы Миланом Эрцеганом: тот был из Югославии, но венгр по национальности. Так что симпатии судей были отнюдь не на моей стороне.
Шанс у меня был при единственном условии – если бы Козма шел в открытую борьбу. Он же уклонялся от нее, к себе не подпускал. Я к нему, он – за ковер. Пытаешься захват провести – убегает. И все ему как с гуся вода. Арбитры не реагируют, предупреждений за пассивность не дают. В итоге ничья. Козма первый, я второй. Две Олимпиады кряду! Обидно.
Кстати, в Токио в 64-м, на следующий день после финала, он подошел ко мне в Олимпийской деревне и протянул золотую медаль: «Забирай, она твоя. Ты был гораздо лучше меня. Если бы не судейство…» «Спасибо, Иштван, – ответил я, – но поезд уже ушел».
Несмотря ни на что, зла на него я не держал. Году в 70-м к какому-то празднику приурочили в Венгрии борцовский турнир. Я ехал и потирал руки: вот, думаю, сейчас встретимся с Козмой – нехай его народ поглядит, как он меня боится. На тренировку нашу венгры пожаловали в полном составе. Среди них и «мой» клиент. Увидал он, что я в порядке, и утром на взвешивание не явился. В зале потом столкнулись. «Ты чего?» – спрашиваю. «У меня ангина». – «Сачкуешь, гад. Так и скажи, что не хочешь со мной бороться». «Да, – опустил глаза Козма. – Посмотрел вчера твою тренировку и решил, что связываться не стоит».
В заключительный день турнира он неожиданно подошел: «Толя, приглашаю тебя в гости. С матушкой познакомлю, с родней». – «Финал закончится – я в твоем распоряжении». – «Договорились. Ладно, поеду к своим, скажу, чтобы стол готовили». Улыбнулся, сел в «ситроен» и уехал. Больше я его не видел. По пути домой машина Козмы врезалась в автобус. Спустя несколько дней он умер в реанимации, не приходя в сознание…
СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН НЕМЦА НАПУГАЛ
– По совести говоря, после Игр-68 в Мехико я засобирался на покой. 36 лет – не шутка. К тому же кругом намекали: пора молодежи дорогу уступать. Меня эти разговоры сроду не задевали. Да ради бога! Однако, как посылают кого-то из молодых вместо меня на первенство мира или Европы, так баранка. А еду я – медаль в кармане.
И в этот раз та же история. Затянуло начальство старую песню про возраст. Плюнул я на все, целый год к ковру не подходил. Устроился преподавателем в ленинградский Военный институт физической культуры (ВИФК), в котором сам учился. Я уж и не планировал возвращаться, покуда не услышал от нашего спортивного министра Сергея Павлова: «Что, Анатолий, готов выступать в Мюнхене? А то некем тебя заменить». Надо, значит, надо. Забросил я портфель с лекциями и поспешил в зал.
На Олимпиаде борцовский турнир должен был начаться 6 сентября. Пришли мы на взвешивание и жеребьевку, а нам объявляют: соревнований не будет. Накануне ночью палестинские террористы взяли в заложники израильских спортсменов.
Двух из них я знал. Это были борцы из Риги, эмигрировавшие в Израиль. Они погибли. А одному пареньку повезло. Я с ним еще на предыдущих Играх в Мексике познакомился. Играли на бильярде в Олимпийской деревне. Стрелок, родом из Свердловска. Маленький, худенький, в очках. «Как же ты уцелел в этой мясорубке?» спросил его через день после трагедии. «Я когда услышал в корпусе шум и стрельбу то, недолго думая, выпрыгнул в окно и убежал», – был ответ.
Большинство делегаций из арабских стран мгновенно покинули Мюнхен. К Советскому Союзу тоже претензии возникли, когда нашли автомат Калашникова, из которого стреляли палестинцы: мол, продаете оружие террористам… Сутки никто не мог понять, продолжится Олимпиада или нет. Говорят, решающее слово оказалось за премьер-министром Израиля Голдой Меир. «Наших спортсменов все равно не вернешь, – сказала она. – А чем провинились другие?»
Бороться на тех Играх было как никогда тяжко. После схваток я напоминал выжатый лимон. Не в возрасте дело – в аритмии, заработанной незадолго до отбытия в Германию. Причем по глупости.
Сидел на сборах, сгонял вес. Пробежка в горы, баня, массаж – все, как обычно. В субботу взвесился – 118 кг. То что нужно. И тут друзья из Ростова нагрянули. Поддался я на их уговоры отметить встречу. Крепких напитков не брали – шампанское, вино, пиво. Полтора дня куролесили. В понедельник встал на весы и глазам не верю – 131 кг! Вон сколько жидкости в обезвоженном организме скопилось! А на носу тренировка. Отборолся худо-бедно, и при обследовании врачи обнаружили аритмию.
В Мюнхене на меня, признаться, ставили не многие. Но главное, что я в себе не сомневался. Со временем в борьбе научился брать не голой силой, а хитростью. Наработал мышечное чутье и всем нутром, уже интуитивно, чувствовал, что противник будет делать. Его малейшего движения было достаточно, чтобы сыграть на опережение.
На Олимпиаде я выиграл у болгарина Томова и румына Долипски, завоевавших там соответственно серебряную и бронзовую медали. Оставался немец Дитрих. Мой ровесник, физически он был чрезвычайно силен. Неоднократный чемпион ФРГ по тяжелой атлетике, олимпийский чемпион по вольной борьбе, призер Игр по классической… На все руки мастер.
Сперва пронесся слух, что Дитрих, потерявший шансы на медали, отказывается со мной бороться и завершает карьеру Я насторожился: не ловушка ли? На взвешивании он появился, а на ковер и впрямь не решился выходить. Видимо, посчитал, что не имеет смысла карячиться. Мы ведь с ним давние соперники. Сколько ни боролись, Дитрих ни разу у меня не выигрывал.
Эта победа досрочно вывела меня на первое место. Теперь со спокойной душой можно было уходить.

СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН НЕРВЫ БЕРЕГ
– Меня постоянно изводили вопросом: что же, дескать, помогало вам до сорока лет выступать? Объясняю. Спортсмен с годами не физические силы теряет. У него изнашивается нервная система! Прежде всего оттого, что его пихают на все соревнования подряд. И на каждом необходимо побеждать. Руководство не волнует будущее, ему немедля подавай результат. А надо аккуратно расходовать энергию, делать передышку. Я, к примеру, нередко пропускал второстепенные турниры, стараясь сконцентрироваться на подготовке к важнейшим стартам вроде чемпионатов мира и Олимпийских игр.
У меня было железное правило: возвращаюсь с соревнований – и непременно на природу Летом поохотиться, зимой порыбачить. Бродишь по лесу с полной выкладкой – рюкзак, ружье, патроны. С одной стороны, приличная нагрузка, с другой – никакого психологического напряжения. И на рыбалке я не просто с удочкой на берегу сидел. Брал лодку и наматывал на веслах за день десяток километров. Приезжаешь через недельку домой – вновь на ковер тянет. Вот и весь секрет моей спортивной «живучести».
СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН ЖАЖДУ УТОЛЯЛ
– При этом аскетом меня не назовешь. В молодости, не скрою, выпить я любил. О спортивном режиме не слыхал, привык же, что в деревне после тяжелой работы мужики всегда пару стаканов самогона на грудь принимали.
Расскажу одну былинку. В 54-м из армии откомандировали меня на первенство Союза по самбо. Проходило оно в Харькове в кошмарных условиях. Душа нет, воды нет. В перерыве между схватками сунулся я в буфет, а там, как назло, исключительно вермут и портвейн. От безысходности покупаю бутылку вермута – большая она, зараза, 0,75, – и выпиваю из горлышка. Через час вызывают на ковер. Выигрываю. А жажда еще сильнее мучает. Я за второй бутылкой вермута шагаю. Осушил ее, иду на очередную схватку и снова побеждаю!
Соревнования закончились, и мы с приятелем пошли пообедать в ресторан. Он шампанское заказал, я солянку две свиные отбивные и бутылку водки. Разлить едва успели, как за соседний столик усаживается троица – тренеры из Москвы, представитель федерации. Приятель струхнул, а мне, матросу, чего терять? Приговорил я в одиночку пол-литра водки, потом и шампанское убрал. Нормально. Наконец эта троица не выдержала и направилась к нам.
– Молодой человек, – обратился ко мне один из тренеров, – нельзя столько пить! Я еще на стадионе наблюдал, как ты вермут глушил.
– Жажда мучила, а воды нигде не было, – оправдывался я.
– Нужно терпеть. Большой спорт и алкоголь несовместимы.
Тогда-то и взялся я за ум. Нет, на отдыхе, конечно, мог расслабиться, но перед соревнованиями и три дня после них ни капли себе не позволял. На охоте также практически не пил. Разве что спирта граммов сто пятьдесят. А то от водки у меня наутро голова болела.
Курить, правда, бросил только шестнадцать лет назад, похоронив из-за рака легких двух братьев, таких же заядлых курильщиков. К махорке и папиросам с военного детства пристрастились. Мы же сажали табак, который отцу на фронт посылали. Сначала его самому требовалось попробовать – крепкий или нет. Да и от голода выручал. Жрать охота, а покуришь махорку – вроде отпустило. Так и втянулся.
В сборной, разумеется, ругали. Я попытался бросить, но начал задыхаться на ковре. Как-то не выдержал, упросил тренера дать мне сигарету. Через пару минут была схватка. И так я здорово отборолся, что во всеуслышание заявил: «Все, буду курить». Об этом знали все – от массажиста до нашего главного спортивного начальника Николая Романова. «Пускай Рощин дымит, – говорил он. – Лишь бы не на глазах у ребят».
СКАЗ ПРО ТО, КАК РОЩИН В КИНО СНИМАЛСЯ
– Когда в конце 50-х режиссер Константин Юдин снимал кино «Борец и клоун», посвященное Поддубному и Дурову, он пригласил многих фактурных борцов. Мазур, скажем, играл «Черную маску», а мне досталась небольшая роль в массовке. С той поры борцы на «Мосфильме» подхалтуривали. Я еще снялся в эпизоде фильма «Хождение за три моря». Вместе с метателем молота из «Динамо» играли стражников царя Ивана III. Усищи приклеили – даже жена поначалу на экране не признала. Но с отъездом в Ленинград мой короткий роман с кино завершился.
После Олимпиады-72 мне предлагали возглавить сборную СССР, только я так устал от бесконечных сборов и разъездов, что хотел передохнуть. Опять пошел работать преподавателем в ВИФК. Был впоследствии вариант в ЦСКА. Начальник армейского клуба Табунов звал на должность главного тренера команды борцов и сборной Вооруженных сил. Тоже не поехал. В Москве я бы майором был, а в Ленинграде имел ставку подполковника и знал, что через пару лет полковника присвоят. В ЦСКА до этого звания дослужиться было бы куда сложнее.
Полковником в отставку и ушел, благодаря чему у меня хорошая пенсия. Плюс олимпийская стипендия, назначенная президентом Путиным, – на жизнь, словом, нам с женой хватает. С первой супругой я прожил более тридцати лет. Она умерла. Детей у нас не было. В 80-м женился второй раз. Игорь Никулин, бронзовый призер Олимпиады-92 в метании молота, – мой приемный сын. Игорька, впрочем, знал еще ребенком. Мы дружили семьями, и он мне как родной.